а) следствие по делам о должностных преступлениях сотрудников ГПУ (ст. 105—118 включительно Уголовного кодекса) производится при ближайшем участии прокурорского надзора, подлежит, однако, сосредоточению исключительно в органах ГПУ;
б) органы ГПУ в изъятие из статей 207, 208 и 209 Уголовно-процессуального кодекса освобождаются от обязанности представлять направленные ими к прекращению дела по недостаточности улик или отсутствию состава преступления в суд и к прокурорскому надзору для утверждения.
В изъятие из ст. 112 срок сообщения органам прокурорского надзора о всяком возбуждении органами ГПУ уголовного дела подлежит продолжению до двух недель».
Фактически же органы прокуратуры, как отмечалось ранее, были почти полностью устранены от надзорной деятельности в отношении органов ГПУ (впоследствии — НКВД СССР), при этом нарушения законности приняли настолько массовый характер, что в постановлении ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 г. «Об арестах и прокурорском надзоре и ведении следствия» было прямо указано: «Органы прокуратуры со своей стороны не принимают необходимых мер к устранению. недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию следственных материалов. Органы прокуратуры не только не устраняют нарушения революционной законности, но фактически узаконяют эти нарушения»[20] . В дальнейшем, вплоть до распада СССР, несмотря на наличие соответствующей правовой базы (Конституция СССР, Положение о прокурорском надзоре в СССР), прокурорский надзор в отношении органов МГБ—КГБ продолжал существовать в формальном виде и ограничивался лишь надзором за исполнением законов при осуществлении этими органами предварительного следствия, а также деятельности, связанной с выдворением лиц, лишенных советского гражданства, иностранцев и лиц без гражданства, нарушающих правила пребывания в СССР. О надзоре за исполнением законов в сфере оперативно-розыскной ‘и, тем более, контрразведывательной деятельности спецслужб не могло быть и речи. Прокурорский надзор по своей сущности представляет собой своеобразный надзорный процесс, направленный на своевременное выявление, предупреждение и устранение нарушений Закона специфическими правовыми средствами и регламентированный определенными правовыми нормами, совокупность которых образует систему правового регулирования такого процесса[21] . Все правовые нормы, входящие в названную систему, можно условно отнести к двум группам. В состав первой группы входят такие правовые нормы, которые регламентируют организацию прокуратуры как государственного института, конституционные основы ее функционирования; определяют цели и задачи прокурорского надзора; устанавливают структуру прокуратуры, полномочия прокуроров, порядок назначения на должности и освобождения от должностей прокуроров и следователей органов прокуратуры, порядок прохождения службы в органах прокуратуры, основы правовой и социальной защиты прокурорско-следственных работников. К данной группе относятся Конституция РФ и Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации». Вторую группу составляют нормативные правовые акты, направленные на регламентацию деятельности прокуроров по осуществлению различных направлений надзора и детализирующие права и обязанности прокурора применительно к этим направлениям. В эту группу входят ведомственные нормативные правовые акты — приказы и указания Генерального прокурора РФ, а также прокуроров субъектов Российской Федерации и приравненных к ним прокуроров, изданные в пределах их компетенции. В соответствии с ч. 1 ст. 1 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» Генеральный прокурор РФ и подчиненные ему прокуроры в пределах их компетенции осуществляют надзор за соблюдением Конституции РФ и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации. Традиционно выделяют ряд отраслей прокурорского надзора: надзор за исполнением законов федеральными министерствами и ведомствами, государственными комитетами, службами и иными федеральными органами исполнительной власти, представительными (законодательными) и исполнительными органами субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, органами военного управления, органами контроля, их должностными лицами, органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций и надзор за соответствием законам издаваемых данными органами правовых актов, а также надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина указанными объектами прокурорского надзора (общий надзор); надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие; надзор за исполнением законов судебными приставами; надзор за исполнением законов администрациями органов и учреждений, исполняющих наказание и применяющих назначаемые судом меры принудительного характера, администрациями мест содержания и заключенных под стражу.
В настоящее время надзорную деятельность в отношении органов федеральной службы безопасности осуществляют: в Генеральной прокуратуре РФ — Управление по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности и Главная военная прокуратура; на местах — военные прокуроры и прокуроры субъектов Российской Федерации. Компетенция военных и территориальных прокуроров в данной области прокурорского надзора установлена приказом Генерального прокурора РФ от 9 апреля 1996 г. № 24 «О разграничении компетенции территориальных прокуроров и прокуроров специализированных прокуратур» (с изменениями, внесенными приказами Генерального прокурора РФ от 23 мая 1997 г. № 26, от 4 августа 1997 г. № 48, от 8 декабря 1998 г, № 88, от 9 ноября 1999 г. № 84). Согласно этому ведомственному нормативному правовому акту территориальные прокуроры осуществляют надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие в территориальных органах безопасности в отношении иных лиц, кроме военнослужащих, указанных в этом же приказе; военные прокуроры осуществляют надзор за исполнением законов, соответствием законам издаваемых правовых актов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина органами безопасности в войсках, территориальными органами безопасности и структурными подразделениями центрального аппарата ФСБ России, а также за исполнением законов органами федеральной службы безопасности при осуществлении ими оперативно-розыскной деятельности, дознания и предварительного следствия — только по делам и материалам в отношении военнослужащих, военнообязанных, призванных на учебные и поверочные сборы, лиц гражданского персонала Вооруженных Сил РФ и воинских формирований других министерств и ведомств в связи с преступлениями, совершенными при исполнении служебных обязанностей. Данный нормативный правовой акт не урегулировал с достаточной ясностью компетенцию прокуроров войсковых частей, т. е. прокуроров, осуществляющих надзорную деятельность в закрытых административно-территориальных образованиях (ЗАТО), на особо важных и особорежимных объектах, в закрытых и обособленных военных городках и особорежимных воинских частях в сфере надзора в отношении органов федеральной службы безопасности. В вышеназванном приказе Генерального прокурора РФ содержатся две общие посылки, из которых усматривается, что:
1) органы федеральной службы безопасности не названы в числе объекта общего надзора;
2) на прокуроров войсковых частей возложен надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие в ЗАТО, на особо важных объектах, в особорежимных военно-строительных и воинских частях, согласно действующему перечню, по месту совершения преступления.
Названные ЗАТО и объекты в оперативном отношении обслуживаются либо территориальными органами безопасности (ЗАТО и особорежимные объекты), либо органами безопасности в войсках. В обоих случаях общенадзорная деятельность входит в компетенцию военных прокуроров, поскольку изъятие установлено лишь в отношении органов военного управления и воинских частей, поднадзорных прокуратурам войсковых частей. Федеральный закон от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ «Об обороне» не рассматривает территориальные органы безопасности и органы безопасности в войсках как органы военного управления. Несмотря на наличие условного наименования «войсковая часть», эти органы не могут рассматриваться как войсковые части, поднадзорные прокурорам войсковых частей, поскольку тот же самый приказ, как указывалось выше, признает их объектами надзорной деятельности территориальных и военных прокуроров. Наконец, определяя компетенцию территориальных прокуроров по надзору за исполнением законов органами федеральной службы безопасности при осуществлении оперативно-розыскной, деятельности, дознания и предварительного следствия, приказ Генерального прокурора РФ устанавливает изъятие только по субъектам — физическим лицам, на которые направлена указанная деятельность (военнослужащие, военнообязанные, призванные на учебные и поверочные сборы, гражданский персонал Вооруженных Сил РФ в связи с совершением преступления по должности). При таких обстоятельствах можно сделать вывод, что прокуроры войсковых частей не пользуются надзорными полномочиями по осуществлению надзора в отношении органов федеральной службы безопасности. Однако заместителем Генерального прокурора РФ, курирующим. Второе управление Генеральной прокуратуры РФ, которое возглавляет систему прокуратуры — войсковые части, высказано иное мнение со ссылкой на то, что органы федеральной службы безопасности входят в состав органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие на объектах, поднадзорных прокурорам войсковых частей.
Links
о прокурорском надзоре за ФСБ
Границы прокурорского контроля
Андрей Солдатов, Ирина Бороган
Попытка прокурорского генерала Вячеслава Сизова покончить жизнь самоубийством, каковы бы ни были ее непосредственные причины, привлекла внимание к конфликту интересов между никому не подконтрольной ФСБ и Генпрокуратурой, которая формально обязана надзирать за спецслужбой.
О том, насколько это решение было удачным, можно судить по тому факту, что все без исключения начальники УСБ были фигурантами коррупционных скандалов в СМИ (правда, отнюдь не все из них потеряли в результате свои должности). Прокуратура осталась единственным внешним контролером, но ее функции постоянно сужались.
11 февраля 2006 года Путин подписал указ о внесении изменений в перечень сведений, отнесенных к государственной тайне. Если в старом перечне было 87 пунктов, то в новом — уже 113. Среди добавленных три пункта (N90, 91 и 92) относят к гостайне сведения, раскрывающие принадлежность лиц к кадровому составу разведки, контрразведки и подразделений по борьбе с организованной преступностью. Подразумевалось, что эти ограничения направлены на защиту безопасности офицеров, внедренных в преступные или террористические группировки, однако вскоре им нашлось иное применение. Очень быстро эти пункты стали использовать для ограничения доступа к сведениям о преступности в органах безопасности.
Эффективно защитив себя от прокурорского контроля, ФСБ одновременно вторглась на чужую территорию, в частности на территорию надзирающей структуры.
В этих обстоятельствах странно лишь то, что руководство Генеральной прокуратуры, вступив в конфликт с силовиками, видимо, действительно всерьез рассчитывало воспользоваться полномочиями, де-факто давно сданными ведомству, за которым ей поручено присматривать.
Вчера попытался покончить с собой начальник главного управления по надзору за исполнением законодательства о федеральной безопасности, межнациональных отношений и противодействии экстремизму Генпрокуратуры Вячеслав Сизов. Главный надзорщик за ФСБ и ведущий прокурорский борец с экстремизмом, по инициативе которого были запрещены такие организации, как Движение против нелегальной иммиграции и Славянский союз, выстрелил себе в голову из пистолета в служебном кабинете на Большой Дмитровке.
Вячеслав Сизов, назначенный начальником одного из ключевых управлений прокуратуры страны еще при Владимире Устинове, попытался покончить с собой около 15 часов в своем кабинете на пятом этаже основного здания Генпрокуратуры. По предварительным данным, достав из сейфа табельный пистолет Макарова, генпрокурорский генерал вложил ствол в рот и нажал на спусковой крючок. Однако в последний момент рука самоубийцы, видимо, дрогнула, поэтому пуля попала не в мозг, а прошла навылет через ухо. Сбежавшиеся на выстрел сотрудники управления тут же вызвали скорую, которая доставила Вячеслава Сизова в больницу в крайне тяжелом состоянии. Вечером ему сделали операцию, однако, по словам врачей, пока они не берутся прогнозировать, останется он жив или нет.
Официальный представитель Генпрокуратуры Марина Гриднева, подтвердив попытку суицида, от дальнейших комментариев воздержалась. А представитель следственного комитета России (СКР) Владимир Маркин сообщил, что сейчас главным следственным управлением ведомства проводится доследственная проверка, по результатам которой будет принято процессуальное решение — о возбуждении уголовного дела или отказе от него. Согласно особенностям российского законодательства, происшедшее может быть квалифицировано по ст. 110 УК РФ («Доведение до самоубийства»). Для этого следствием должно быть установлено, что потерпевший был доведен до самоубийства или до покушения на самоубийство «путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения его человеческого достоинства». На вчерашний день в СКР такими данными не располагали, а предсмертной записки генерал не оставил.
Как сообщили «Ъ» в Генпрокуратуре, для сотрудников ведомства решение начальника управления покончить с собой стало полной неожиданностью. По версии коллег, для этого вроде бы не было никаких причин. Во всяком случае, утверждают они, советник юстиции второго класса никак не был замешан в самом известном скандале последнего времени — уголовном деле о крышевании надзорщиками и полицейскими сети незаконных игорных заведений в Московской области. По сведениям «Ъ», Вячеслав Сизов действительно не фигурировал в числе обвиняемых и подозреваемых, однако к делу имел самое непосредственное отношение. Управление, которое возглавлял Вячеслав Сизов, занималось надзором за ФСБ, сотрудники которого отвечали за оперативное обеспечение следствия по этому уголовному делу. По сведениям «Ъ», надзорное ведомство, рассчитывая найти нарушения, именно через господина Сизова запрашивало в ФСБ данные о проведенных прослушках и других оперативно-разыскных мероприятиях как в отношении прокуроров, заподозренных в получении взяток, так и других фигурантов. Затем подобные запросы были подготовлены по другим громким делам. Говорят, что Вячеслав Сизов пытался избежать участия в конфликте между прокуратурой и следствием, которое поддерживает ФСБ, чем вызывал, по словам источников «Ъ» в надзорном ведомстве, недовольство своего руководства. Вчера СМИ сообщили, что господин Сизов попытался застрелиться после очередного оперативного совещания у замгенпрокурора Виктора Гриня, на котором его работу якобы подвергли жесткой критике. Однако официально подтвердить или опровергнуть эту информацию в Генпрокуратуре вчера отказались.
Между тем известность Вячеслав Сизов получил не как надзорщик за ФСБ, а как главный генпрокурорский борец с экстремизмом. В соответствии с приказом генпрокурора Юрия Чайки от ноября 2007 года,, надзор за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности (господин Сизов был один из разработчиков соответствующего закона) признавался важнейшим направлением деятельности органов прокуратуры. Среди прочего прокурорам всех уровней предписывалось выявлять информационные материалы экстремистского характера, обеспечивать проведение соответствующих исследований и судебных экспертиз в рамках доследственных проверок и расследования уголовных дел. А при «наличии положительных экспертных заключений своевременно решать вопрос о направлении в суды заявлений об установлении наличия в информационных материалах признаков экстремизма и признании их экстремистскими». «Для пресечения и предупреждения правонарушений» в данной сфере прокурорам предписывалось «в полной мере использовать имеющиеся полномочия»: объявлять предостережения, выносить предупреждения о недопустимости осуществления экстремистской деятельности, обращаться в суды с заявлениями о ликвидации общественных или религиозных объединений и запрещении их деятельности, о прекращении деятельности СМИ.
О том, в каком направлении прокуратурой ведется борьба с экстремизмом, стало ясно из подготовленной господином Сизовым в прошлом году по поручению замгенпрокурора РФ Виктора Гриня аналитических материалов для Госдумы. В них к пособникам террористов причислялись запрещенные НБП, ДПНИ и оппозиционное движение «Другая Россия». В своем последнем интервью, данном в мае этого года МК, господин Сизов говорил, что бороться нужно не только с радикальной оппозицией и скинхедами, но и движением «Антифа»: «По методам оно мало чем отличается от своих оппонентов». Главную же опасность он видел в том, что экстремисты все активнее используют интернет, прежде всего социальные сети, которые находятся вне контроля властей.
Представители радикальной оппозиции называли господина Сизова «главным в Генпрокуратуре по экстремизму». По словам экс-лидера Движения против нелегальной иммиграции Александра Белова, именно Вячеслав Сизов был инициатором законодательного запрета ДПНИ, а также Славянского союза (обе организации запрещены решениями Мосгорсуда в 2010 и 2011 годах). «Непосредственно с господином Сизовым мы никогда не сталкивались, но это — наш враг,— заявил «Ъ» член исполкома незарегистрированной партии «Другая Россия» Александр Аверин.— Он автор практически всех инструкций по противодействию радикальной оппозиции». А Дмитрий Демушкин — один из руководителей движения «Русские», которое образовалось после запрета ДПНИ и Славянского союза — добавил, что именно Вячеслав Сизов инициировал еще и уголовное дело по ч. 1 ст. 282 УК РФ лично против него. «Там утверждается, что я продолжал свою деятельность в сообществе, признанном судом экстремистским»,— пояснил он.
Источники:
http://agentura.livejournal.com/43291.html
http://www.kommersant.ru/doc/1673451