Согласно документу, ввиду необоснованных возражений гособвинителя против рассмотрения уголовного дела в особом порядке оно рассматривалось в общем порядке, что повлекло нарушение предусмотренного ст. 227, 233 УПК РФ полуторамесячного срока рассмотрения. Это отразилось на отчетности суда и существенно ухудшило показатели его работы.
Он отметил, что работники прокуратуры высказывают предположения о том, что в общем порядке дела рассматриваются более качественно; появляются дополнительные гарантии, что невиновный подсудимый не понесет уголовного наказания. На это суд указал, что ни один невиновный никогда не согласится на рассмотрение дела в особом порядке, так как в таком случае подсудимый должен признать свою вину и добровольно заявить в суде о полном согласии с предъявленным обвинением. Он также отметил, что в соответствии с ч. 7 ст. 316 УПК для применения особого порядка суд обязан убедиться, что обвинение, с которым согласился подсудимый, обоснованно и подтверждается доказательствами.
Напротив, указал суд, беспричинное препятствование особому порядку рассмотрения уголовных дел существенно нарушает права и законные интересы подсудимых, потерпевших и других участников, так как вынуждает их безосновательно на продолжительное время отвлекаться от обычных занятий для участия в бессмысленных судебных заседаниях, а подсудимые теряют право на предусмотренное законом снисхождение при назначении наказания за то, что не затягивают рассмотрение дел.
Таким образом, суд постановил предложить Генеральному прокурору РФ Юрию Чайке прекратить порочную и бессмысленную практику беспричинного препятствования прокуроров особому порядку рассмотрения уголовных дел, предусмотренному гл. 40 УПК. Он указал, что копии частного постановления необходимо направить Генпрокурору, а также прокурору Ярославской области Дмитрию Попову.
По мнению Оксаны Озен, для устранения таких ситуаций в будущем необходимо законодательное регулирование или хотя бы разъяснение Верховного Суда РФ с перечнем случаев, когда гособвинитель вправе или обязан возражать против особого порядка рассмотрения уголовного дела. Адвокат считает, что произвольное возражение против данного порядка по каждому делу доведет работу судебной системы до абсурда и перечеркнет суть особого порядка рассмотрения уголовных дел.
Адвокат уголовной практики ART DE LEX Алексей Ануфриенко отметил, что по смыслу ч. 4 ст. 29 УПК частное постановление – это процессуальный документ, выражающий реакцию суда на выявленные при рассмотрении уголовного дела нарушения прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона, допущенные при производстве дознания и предварительного следствия. В случае вынесения такого постановления суд должен отразить в нем конкретные факты выявленных нарушений и мотивировать выводы по каждому из них.
Иван Подкопаев (на экране). Фото: Эмин Джафаров / Коммерсант
Подкопаев признал вину и попросил суд об особом порядке. В итоге Тверской районный суд назначил ему три года колонии общего режима.
Рассмотрение жалобы Подкопаева уже дважды откладывалось: сначала по формальной причине, а затем в деле появился новый адвокат Алексей Чернышев, который сообщил о смене позиции подсудимого.
Все заходят в зал, судья Елена Лаврова начинает заседание. Подкопаев в заседании участвует по видеосвязи из СИЗО, связь работает не очень хорошо.
— Я очень плохо вас слышу, — отзывается Подкопаев на вопрос судьи. Затем он представляется и называет свои личные данные: работал в Государственной публичной научно-технической библиотеке, не судим, детей нет.
У Подкопаева есть ходатайство:
— Об отводе прокурора и будущих прокуроров, — читает он с листа.
— Был не допущен к участию в процессе мой отец, профессиональный правозащитник, — продолжает читать с листа Подкопаев.
Теперь он говорит, что судьи в России не избираются всенародным референдумом, и поэтому находятся в связке с прокурорами. Подкопаев просит отвести прокурора.
— Такое же заявление есть для судьи, — пытается продолжить он, но судья его прерывает и говорит, что сначала решат вопрос о прокуроре.
Судья уходит в совещательную комнату.
Судья Лаврова возвращается в зал. Она классифицирует причину отвода, названную Подкопаевым, как то, что прокурор, по его мнению, прямо или косвенно заинтересован в исходе дела. Лаврова отказывает в отводе.
— Пожалуйста, Иван Романович, кому еще отводы будут?
— Отводы есть. [Заявление] об отводе судьи.
Подкопаев начинает читать отвод. Адвокат Николай Фомин смотрит в стол.
— Судьи России превращают процессы в уголовные процессы, так как они не применяют нормы материального и гражданского права, — начинает читать подсудимый. По содержанию отвод судье такой же, как и отвод прокурору.
— На усмотрение суда, — коротко комментируют ходатайство Подкопаева оба адвоката. Прокурор Радин против удовлетворения.
Судья снова уходит в совещательную комнату.
Судья Лаврова выходит из совещательной комнаты. Она тихо читает свое решение и оставляет ходатайство об отводе без удовлетворения.
— Еще отводы? Если я отказываюсь от адвоката, это сейчас заявлять? — интересуется Подкопаев.
Судья говорит ему, что нет, сейчас только отводы. Их у Подкопаева больше нет, судья Лаврова объясняет ему права.
По организации судебного заседания у подсудимого нет ходатайств. Он еще раз интересуется об отказе от защитника; судья говорит, что он вправе отказаться сейчас. Подкопаев говорит, что отказывается от адвоката Фомина.
— У меня мнение одно. Я должен покинуть зал судебного заседания, тем более у Ивана Романовича есть профессиональный адвокат, — говорит Фомин и уходит.
— У меня ходатайство, скорее всего, организационного характера, — говорит подсудимый. Он просит допустить в качестве защитника своего отца, Романа Подкопаева.
Судья Лаврова просит его объяснить свою позицию; подсудимый говорит, что это его право. Судья злится и просит объяснить, зачем ему это.
— Ну, Подкопаев Роман Анатольевич является моим отцом, — объясняет Подкопаев.
В итоге судья удовлетворяет ходатайство, и отец Подкопаева садится рядом с адвокатом Чернышевым.
Судья Лаврова зачитывает резолютивную часть приговора Тверского суда. Затем идет жалоба самого Подкопаева — он просит снизить срок наказания и считать его условным с испытательным сроком на усмотрение суда. Следом судья читает жалобу адвоката Фомина; он тоже просит смягчить наказание, но более подробно — защитник отмечал, что Тверской суд не учел смягчающие обстоятельства.
Теперь суд оглашает позицию прокуратуры: приговор вынесен верно, все смягчающие и иные обстоятельства учтены, поэтому приговор надо оставить без изменений, а апелляционную жалобу — без удовлетворения.
Судья спрашивает у Подкопаева, поддерживает ли он жалобы. Он хочет посоветоваться с оставшимся защитником, адвокат Чернышев подходит к телевизору. Подсудимый спрашивает у него, поддерживать жалобу Фомина или нет, ведь он от него отказался.
— Я сейчас не поддерживаю это ходатайство, потому что я изменил свою позицию, — говорит Подкопаев.
— Вы хотите сказать, что ваши действия состава преступления не образуют? — спрашивает Чернышев.
— Ну так и выразите свою позицию. Исходя из этого, вы будете просить не изменить приговор суда, а его отменить и вынести вам оправдательный приговор, — объясняет защитник.
— Ваша честь, я хочу внести ясность, — вскакивает один из слушателей, пожилой мужчина в пиджаке и с седой бородой. Он начинает кричать про то, что у Подкопаева есть вторая жалоба, но ее почему-то не приобщили; мужчину уводят.
Подкопаев снова просит адвоката Чернышева объяснить, что имел в виду защитник Фомин в своей жалобе.
Защитник Чернышев подробно, но путано поддерживает жалобу; вновь говорит, что в действиях его подзащитного нет состава преступления.
Затем судья Лаврова интересуется у сторон, нужно ли повторно оглашать материалы дела.
По решению сторон снова изучать материалы не будут. Теперь — дополнения. Адвокат Чернышев просит допросить мать Подкопаева, она сегодня пришла в суд. Никто не против.
Елена Подкопаева встает со скамейки и проходит к трибуне.
— Как вы можете охарактеризовать сына, Ивана Романовича? — начинает допрос адвокат Чернышев.
— То, что произошло применение перцового баллончика. — начинает говорить она, но судья ее прерывает и просит говорить только по характеристике личности подсудимого.
Тогда она говорит, что Иван очень помогал семье и, как она надеется, будет помогать воспитывать своего 12-летнего младшего брата.
— Мое материнское сердце рвется сказать вам: отпустите Ивана, пожалуйста.
Чернышев просит охарактеризовать подсудимого. Мать перечисляет: добрый, отзывчивый, контактный, хорошие отношения на работе. Она рассказывает, что коллеги Подкопаева собрали более ста подписей с просьбой не назначать ему реальный срок.
— Как вы считаете, какое нужно назначать наказание? — спрашивает Чернышев.
Елена Подкопаева просит не назначать реальное лишение свободы и говорит, что срока ареста в СИЗО уже достаточно. Больше вопросов к ней нет, она садится назад.
По просьбе адвоката Чернышева суд приобщает к материалам упомянутые подписи сотрудников Государственной публичной научно-технической библиотеки, где до ареста работал Подкопаев.
— Мы знаем Ивана как хорошего, позитивного человека. Наказание, назначенное Ивану, мы считаем избыточным, — читает судья Лаврова. Точное количество подписавшихся — 165 человек.
Затем Чернышев просит приобщить квитанции о том, что подсудимый перечислил потерпевшим — рядовому Нацгвардии Дементьеву и младшему сержанту Мелкозерову — сумму в 15 тысяч рублей каждому в качестве компенсации морального вреда.
Отец Подкопаева встает: у него заявление от имени Ивана. Защитник читает его тихо, суть понять сложно, это касается документов и СИЗО. Судья говорит, что это — не дополнение к судебному следствию, и просит его сесть.
Тогда сам подсудимый говорит, что у него есть еще есть ходатайство, которое касается доверенности его защитникам. С доверенностью есть какие-то проблемы, объясняет он. Подкопаев просит отложить судебное заседание до тех пор, пока они не решат эти вопросы.
Судья Лаврова отказывается отложить заседание и приобщить доверенность к материалам дела.
Дополнений нет. На этом судебное следствие закончено, стороны переходят к прениям.
— Иван с обвинением не соглашается, и я его поддерживаю. Несмотря на то, что самого факта применения насилия к сотрудникам Росгвардии. с этим фактом он согласен, не отрицает. Однако, осмыслив свое поведение, он считает, [что] с его стороны преступление совершено не было — он действовал исходя из ситуации, когда сотрудники полиции и Росгвардии, пресекая действия митингующих. В связи с этим мой подзащитный тоже находился на месте происшествия; несмотря на это, Росгвардия и полиция применили насилие, не адекватное ситуации. В связи с этим Иван был вынужден защищаться, — говорит Чернышев.
Отец Подкопаева кратко поддерживает позицию адвоката и садится. Теперь в прениях будет выступать сам подсудимый.
— Что я могу сказать. Мои совершенные действия я не расцениваю как совершенное преступление, — начинает Подкопаев. Он говорит, что к особому порядку его склонил предыдущий защитник.
— Естественно, я приношу извинения сотрудникам Росгвардии. Срочникам. Они выполняли преступный приказ, — продолжает Иван.
Теперь — очередь прокурора Радина. Он просит отклонить жалобу защиты и стандартно высказывается в поддержку предыдущего приговора.
Речь гособвинителя слышно плохо, так как он говорит негромко, а колонки видеосвязи с СИЗО все время издают прерывистый звук, похожий на обрывки разговора.
Подкопаеву дают последнее слово, он встает и читает его с листа.
На этом все, судья Лаврова уходит в совещательную комнату.
Судья Лаврова заходит в зал и читает решение: приговор изменить, на основании 61 УК признать смягчающим возмещение вреда, смягчить наказание до двух лет колонии.
Раз в неделю наши авторы делятся своими впечатлениями от главных событий и текстов
Суд приговорил его к 3 годам реального срока
Сергей Кириенко три года управляет российской политикой — и незаметно становится все более влиятельной фигурой
Раз в неделю наши авторы делятся своими впечатлениями от главных событий и текстов
Президент Федеральной палаты адвокатов Евгений Семеняко и президент Гильдии российских адвокатов Гасан Мирзоев призвали коллег объединить усилия в решении проблем профессиональной защищенности адвокатов. В том числе и в обеспечении условий, равных с другими участниками процесса.
Российский закон провозгласил такое равенство. Уголовно-процессуальный кодекс в статье 49 подчеркивает, что адвокат-защитник является полноправным участником судебного процесса и ему гарантируется обеспечение равных условий для осуществления своих полномочий. Но это на бумаге. В жизни все выглядит иначе. Например, в любом суде у судьи помимо зала, где слушаются дела, есть свой кабинет. Что в общем-то понятно и объяснимо. Однако есть комната и у прокурора. А защитник со своими бумагами и адвокатской тайной может пристроиться разве что на подоконнике или скамеечке в общем коридоре. По мнению адвокатов, отсутствие специального помещения не позволяет им полно и тщательно изучать материалы дел, что отрицательно сказывается на качестве защиты, стало быть, и всего правосудия. Был даже случай, достойный книги судебных курьезов: защитнику прав и свободы человека пришлось изучать материалы дела в «воронке» — автозаке, в котором привезли на процесс его подзащитного.
Об этом вопиющем факте рассказал на заседании исполкома Гильдии российских адвокатов представитель Судебного департамента при Верховном суде РФ Игорь Кудрявцев. Заседание было солидным, в его работе приняли участие члены Совета Федеральной палаты адвокатов, ученые, правоведы, практикующие юристы из многих регионов страны. Игорь Кудрявцев согласился с критикой адвокатов, что те в судах оказались на положении бедных родственников. По его словам, прокурорские кабинеты остались еще с прошлых времен, но теперь и их занимают под службу судебных приставов, так как комнат не хватает. В новых зданиях, пообещал он, все участники процесса будут иметь свои помещения. А пока многое зависит от председателя суда. Кто стремится решить проблему — находит возможность, кто равнодушен — ссылается на тесноту.
Адвокатов волнуют и другие очевидные признаки неравноправия. Как сказал первый вице-президент Гильдии российских адвокатов Владимир Игонин, адвокаты сегодня имеют право жить, умирать, болеть, женщины еще и рожать. А в социально значимых сферах они похожи на инопланетян, до которых государству нет дела.
Такое положение сложилось из-за несовершенства закона об адвокатской деятельности, где само понятие адвокатуры — «сообщество адвокатов и институт гражданского общества» — не влезает ни в какие юридические рамки. Нет такого правового понятия, это скорее митинговый термин. Адвокатура — не стадо адвокатов. Исходя из международных норм, из смысла Конституции, она — публично-правовой институт правосудия, который содействует государству в выполнении его конституционных обязательств перед гражданами. Значит, государство и должно создавать ему условия для эффективной работы.
Когда писали закон, всем хотелось быть независимыми, тогда и дистанцировались от государства. Но время показало — выгоднее установить с ним четкие правовые отношения. Для решения проблем социальной защиты в Федеральной палате адвокатов создали специальную рабочую группу, которую возглавил Гасан Мирзоев в ранге заместителя президента ФПА.
Адвокаты намерены обжаловать в Конституционном и Верховном судах положения, по которым им платят за участие в процессах и компенсируют командировочные расходы. По мнению защитников, эти документы — дискриминационные, они нарушают принцип оплаты труда. Суточная ставка 275 рублей за участие в процессе приравнивает адвоката к гастарбайтеру с лопатой, Правда записана и максимальная ставка — 1100 рублей, но так платят буквально в единичных случаях. Защитники считают подобную плату унизительной для людей, отстаивающих интересы, а нередко и свободу сограждан.
Евгений Семеняко привел пример из прошлых времен, когда судили высокопоставленного работника Гохрана, обвиненного в пропаже драгоценностей. Как потом он сам говорил, единственный человек, который проявил к нему участие и профессиональную честность, был не из судей и даже не из близких, а адвокат. В зале аплодисментами встретили шутку, мол, хорошо бы всех чиновников пропустить через нары — пусть почувствуют, что значит адвокатский труд.
В странах, которые принято называть цивилизованными, адвокатов ценят и в материальном отношении. Правда, есть и в Москве успешные адвокаты, которые могут себе позволить виллу на Рублевке. Но таких единицы, а основная часть все-таки имеет дело не с олигархами, а с рядовыми людьми, не обремененными высокой зарплатой. В некоторых дотационных регионах так называемая защита по назначению — вообще единственный источник дохода для многих адвокатов. Поэтому они и выступают против создания государственных юридических бюро по оказанию помощи малоимущим. Считают, что те отнимают у них хлеб.
Адвокаты выступают против попыток властей выставить их ответственными за тот коррупционный беспредел, который творится нынче в судебной системе. В среде защитников даже гуляет такая пословица: если бы судьи не брали, адвокаты бы не носили. Имеется в виду — взятки.
Чтобы судьи не брали, государство повышает им зарплаты и пенсии. Не забывает и прокуроров. Адвокаты считают, что это тоже нарушает принцип равенства участников судебного процесса. По их мнению, с точки зрения властей предержащих, среди равных есть те, кто равнее. Власть держит их поближе к себе и кормит получше — чтобы не забывали хозяйскую руку. Например, пенсии судей начинаются от 50 тысяч, у прокуроров — 30-40 тысяч. Не потому ли на процессах, где одну сторону представляют госструктуры, а другую — граждане, игра заведомо идет всегда в одни ворота?
Адвокаты получают пенсии, как все смертные. Гасан Мирзоев — известный адвокат, ректор Российской академии адвокатуры, академик РАЕН, доктор юридических наук, профессор, недавно отметивший свое 60-летие, признался, что был немало удивлен, когда стал оформлять свою пенсию. Оказалось, что его депутатская надбавка к пенсии — он был депутатом Госдумы третьего созыва — кратно превышает всю ту сумму, которую он заработал в неустанных трудах на юридическом поприще за четыре с лишним десятка лет.
Источники:
http://zona.media/online/2019/10/09/podkopaev-app-3
http://rg.ru/2008/03/25/advokaty.html