В Республике Алтай суд вынес приговор в отношении Ольги Яльчиной, признанной виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 303 УК РФ (фальсификация доказательств по уголовному делу следователем).
Суд установил, что в июле 2017 года в производстве старшего следователя следственного отдела ОМВД России по Горно-Алтайску Яльчиной находилось уголовное дело о краже. Она решила ускорить производство предварительного следствия по делу. Достоверно зная о том, что потерпевший и трое свидетелей не располагают информацией о лице, совершившем преступление, фактически не проводя с ними следственные действия, Яльчина изготовила протоколы их допросов, в которые внесла показания, якобы данные ими. При этом показания не соответствовали действительности.
В протоколах она указала, что потерпевший и свидетели видели на месте преступления женщину, внешность которой совпадает с внешностью обвиняемой. После этого в протоколы были внесены поддельные подписи и документы приобщены к материалам уголовного дела.
В результате преступных действий следователя были нарушены интересы правосудия и подорван авторитет государственной власти, являющейся гарантом соблюдения прав и свобод граждан.
В июле 2018 года Яльчина уволена из органов внутренних дел в связи с совершением проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел.
Суд назначил ей наказание в виде двух лет лишения свободы условно с испытательным сроком три года с лишением права занимать должности в правоохранительных органах, органах государственной власти, связанные с осуществлением функций представителя власти, сроком на один год, сообщает Следственное управление Следственного комитета России по Республике Алтай.
В середине ноября этого года до Экономколлегии Верховного суда дошло дело, в котором банк-кредитор уверял, что требования другого кредитора должника основываются на мнимом договоре поручительства. Кредитная организация указала в письменных возражениях на то, что спорный документ подписали позднее проставленной на нём даты, чтобы не нарушался срок исковой давности. Но первая инстанция не стала вникать в вопрос о фальсификации. В определении суд указал, что заявление о фальсификации нужно делать по правилам ст. 161 АПК, то есть одновременно просить провести экспертизу давности изготовления спорной бумаги. Банк этого не сделал, поэтому следует считать, что о фальсификации в деле не заявлялось, решил суд (дело № А56-71402/2015).
Апелляция и Окружной суд оставили такое решение без изменений. Хотя банк настаивал, что АПК не запрещает заявить о фальсификации в письменных возражениях и суд обязан в любом случае рассмотреть этот вопрос. Лишь Экономколлегия ВС согласилась с доводами банка, отменила акты нижестоящих инстанций и направила дело на новое рассмотрение (см. «ВС разбирался, как правильно заявлять о фальсификации доказательств»). Вообще же, юристам часто приходится сталкиваться с фальсификацией доказательств со стороны их недобросовестных оппонентов.
По словам Виктора Гербутова, партнера юрфирмы Noerr, в арбитражном и гражданском процессах чаще всего фальсифицируют письменные доказательства. Он объясняет это сравнительной легкостью подлога и значимостью таких доказательств в российском процессе. Если говорить о конкретных категориях арбитражных споров, то в коммерческих разбирательствах обычно фальсифицируются те доказательства, с помощью которых одна из сторон хочет доказать или опровергнуть наличие задолженности, говорит Сергей Коновалов, юрист «Saveliev, Batanov & Partners». Речь идет о договорах, актах сверки расчетов, актах приема-передачи работ.
Павел Хлюстов, адвокат, партнер КА «Барщевский и партнеры»
Почему важна методика исследования
В деле № А40-71125/2015 суд признал недопустимой почерковедческую экспертизу, которая показала, что документы от имени поставщика подписаны ненадлежащим лицом. Суд указал на нарушения методики проведения исследования, а именно – на недостаточный объем образцов почерка, предоставленных для экспертизы (см. «Верховный суд объяснил, почему признаки «однодневки» у контрагента – это не страшно»).
Источник: адвокат МКА «Князев и партнеры» Владимир Китсинг
Китсинг дополнительно предлагает акцентировать внимание и на преимуществе методик, которые используют конкретные эксперты. А в уголовных делах суды обычно назначают проводить экспертизу в госучреждениях, констатирует Саушкин. Тогда уже адвокатам надо работать с качеством итогового заключения такого исследования и в случае необходимости просить назначить дополнительную или повторную экспертизы, резюмирует юрист.
Довелось мне защищать одного из наших извечных оппонентов — следователя, привлеченного за фальсификацию доказательств по уголовному делу. Это была девушка -Н. с уже приличным стажем работы в органах и неплохими практическими навыками. Мне хотелось бы больше осветить не столько само это дело в отношении нее, сколько те обстоятельства, по стечению которых она оказалась на скамье подсудимых. Именно они могут казаться для нас наиболее интересными.
А ситуация развивалась так. Н. находилась в качестве следователя на суточном дежурстве в РУВД. В эту ночь двое военнослужащих срочной службы, патрулировавших в качестве сотрудников правоохранительных органов улицы Тюмени, доставили в отдел задержанного ими пьяного мужчину. Не понравилось им его поведение, что послужило поводом к задержанию. А затем они провели досмотр этого мужчины и изъяли у него из кармана… боевой патрон от автомата Калашникова.
Досмотр они делали без понятых, а его результаты оформили рапортом. Н. начала разбираться с данным материалом. Вместо того, чтобы послать подальше обоих бойцов вместе с их патроном, она как истинный следователь стала пытаться доказывать вину задержанного. Допросила обоих военнослужащих об обстоятельствах задержания и изъятия патрона. А затем у старшего патрульной группы протоколом выемки изъяла автоматный патрон.
Только, вот незадача! Не смогла она найти в два часа ночи в РУВД понятых. Ну и ладно. Вписала в качестве понятых двух своих знакомых, честно указав их данные, и сама же за них и расписалась. Затем назначила по патрону экспертное исследование и с чувством выполненного долга вернула материал в дежурную часть.
А вот задержанный с патроном мужик оказался далеко не дурак, вину свою признавать не хотел, а вдобавок нанял себе для защиты опытного тюменского адвоката. На предварительном следствии его защитник особой ретивости не проявлял, но когда дело в отношении его подзащитного все-таки запихнули в суд, адвокат взялся за работу всерьез.
В довершение ко всем имеющимся в уголовном деле процессуальным нарушениям, адвокат вызывает понятых, указанных в протоколе выемки патрона, в судебное заседание. На допросе в суде эти товарищи показывают, что никакого участия в выемке они не принимали, свои подписи в протоколе не ставили. (Н., видимо, забыла их предупредить)
Параллельно с этим адвокат делает запрос в воинскую часть, где проходят службу патрульные, относительно того, когда последний раз у них были стрельбы из автоматов, и какой номер партии патронов, которые были использованы в этих стрельбах. Получает ответ, что стрельбы были за пару недель до задержания с патроном его подзащитного, а номер партии использованных патронов соответствует номеру патрона, изъятого у подсудимого.
Уголовное дело, возбужденное по ч.1 ст. 222 УК РФ, заканчивается оправданием подсудимого и возбуждением уголовного дела в отношении следователя Н. по ч.2 ст. 303 УК РФ.
Когда я начал работать по защите Н. и подробно разбирать все обстоятельства, выявилась еще одна интересная деталь. Н. признавала, что подписи в протоколе выемки подделала, но заявила, что она не возбуждала это уголовное дело, то есть не выносила постановление о возбуждении данного дела, а работала исключительно по материалу проверки. По показаниям Н. уголовное дело по патрону возбудили позже от ее имени, подделав уже подпись самой Н.
Я за это ухватился. Если мы доказываем, что Н. не подписывала постановление о возбуждении уголовного дела, следовательно, в ее действиях нет и состава преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ. Раз уголовное дело не было возбуждено, значит, нет и фальсификации доказательств по уголовному делу.
Первая почерковедческая экспертиза по нашему делу сделала вывод, что подпись на постановлении о возбуждении дела принадлежит самой Н. (Подпись была сделана хорошо, но были видны некоторые несоответствия оригиналу) Нам стоило большого труда заставить следствие назначить повторную почерковедческую экспертизу, но весь труд был сведен на нет тем, что проведение повторной экспертизы было поручено тому же учреждению, что делало и первую экспертизу. Получите такой же результат. (Оказалось, что повторную экспертизу делала бывшая ученица первоначального эксперта)
Еще мы ходатайствовали перед следствием о запросе в информационном центре ГУВД области учетных карточек относительно данного дела, которые собственноручно заполняет следователь при возбуждении уголовного дела. По ним можно было полнее проверить почерк и подпись заполнявшего карточки, но, увы, карточки уже были уничтожены (прошло много времени).
Пока мы по делу проводили свою политику, вступил в силу акт амнистии, под действие которого Н. подпадала. Но мы все равно решили пройти через суд. Пытались добиться оправдательного приговора. Не получилось. Суд признал Н. виновной и по амнистии от наказания освободил.
Главный вывод, который я сделал из этого дела, — все действия следствия, имеющие значение для дела, нуждаются в тщательной проверке со стороны защиты. (А раздолбайства необязательности у нашего следствия вполне хватает).
Источники:
http://pravo.ru/review/view/145982/
http://pikabu.ru/story/kak_chrevato_sledovatelyam_poddelyivat_dokazatelstva_4857657