Платон различает νους от ανάγκη, то есть намеренное действие ума по идее блага (то, что мы называем целесообразностью) от слепого и рокового действия вещественных элементов (то, что мы называем механической причинностью).
Аристотель характеризует бывшие до него в Греции метафизические системы тем, что они объясняли мир с точки зрения одного или двух видов причинности, пренебрегая прочими, в чём и состоял их главный недостаток.
Обращение исключительного или преобладающего внимания на один вид причинности в ущерб прочим может быть указано как основная погрешность и новейших философских систем. Так, германский идеализм, в особенности гегельянство, более, чем платонизм, подлежит упрёку за то, что формальная причинность саморазвивающегося понятия поглотила здесь все другие, не менее законные, точки зрения, а в метафизике Шопенгауэра все высшие требования ума отстранены всевластием слепой Воли, бессодержательно, бесформенно и бесцельно производящей П. С другой стороны, философская мысль не могла бы удовлетвориться и такой системой, которая, исследуя все существующее равномерно по всем четырём видам причинности, оставляла бы эти различные точки зрения без внутренней связи и окончательного единства.
Учение Аристотеля о 4 П., или началах, разработанное в его школе (см. Перипатетики), а также у новоплатоников и перешедшее в патриотическую и схоластическую философию, получило некоторые осложнения. Стали различать первые П. от вторых, или ближайших (causae secundae seu proximae), явились П. посредствующие (causae mediae), П. орудные (causae instrumentales), П. сопутствующие или сопровождающие (causae concomitantes, у Платона συναιτίαι). При таком обогащении терминологии средневековая мысль не останавливалась равномерно на всех четырёх точках зрения, установленных Аристотелем. К центральной идее — Божеству — применялось преимущественно понятие первой производящей П. (всемогущий Творец), а также П. конечной, или цели (абсолютное совершенство, верховное благо); П. формальная оставалась здесь сравнительно в тени, а П. материальная вовсе исключалась, так как и для философии признавалось обязательным богословское положение о сотворении мира из ничего, хотя это положение не есть какое-нибудь объяснение, а только требование отказаться от всяких объяснений.
Новая философия
Новая философия по отношению к Причине характеризуется трояким стремлением:
- по возможности сузить круг прямого действия первой производящей Причины, не обращаясь к её единичным и непосредственным актам для объяснения определённых вещей и явлений в мире;
- устранить изыскание конечных Причин, или целей, из объяснений природы;
- исследовать происхождение и значение самого понятия Причины, в особенности Причины производящей.
В первом отношении замечательна попытка Декарта ограничить творчество Божие одним актом создания материи, из которой действительное мироздание объясняется уже всецело механическим путём, причём, однако, картезианский дуализм между духом и материей, душой и телом заставил некоторых представителей этой школы прибегать к Высшему существу для объяснения взаимной зависимости физических и психических явлений (см. Гейлинкс, Мальбранш, Окказионализм, Спиноза).
Французский философ Мэн-де-Биран пытался подойти к ней на почве внутреннего психологического опыта. Понятие П., на его взгляд, дано в сознании волевого усилия, которым наше я открывает всякую свою деятельность; этот внутренне нам известный основной акт по аналогии приписывается и существам вне нас. Воззрение Мэна-де-Бирана в некоторых пунктах совпадает с идеями его немецких современников, Фихте и Шопенгауэра. Главный недостаток этого воззрения состоит в отсутствии доказательств того, что наша воля есть подлинная П. наших действий; с уверенностью утверждать можно здесь лишь то, что наша воля некоторым образом участвует в произведении некоторых из наших действий (именно тех, которые могут нам вменяться), или, другими словами, что подлинная П. наших действий в известных случаях связана с нашей волей; но этот несомненный факт ещё не даёт сам по себе никаких указаний ни на существо этой предполагаемой П., ни на характер её связи с нашей волей, ни на природу причинности как таковой.
Новейшая философия
Вообще, вся работа новейшей философской мысли по вопросу о причинности страдает двумя главными недостатками:
- отделение П. производящей от трёх остальных видов причинности, допустимое и даже неизбежное как предварительный методологический прием, остается окончательной точкой зрения исследователя, вследствие чего и результаты исследования необходимо получают крайне схоластический характер и лишены действительного философского содержания и интереса;
- связь между реальной причинностью и её истинным корнем в логическом законе, или принцип достаточного основания, остается окончательно не выясненной; отношение частных и единичных П. к универсальной П. всего существующего остается недостаточно определённым, вследствие чего все новейшие философемы, в которые входит понятие П., имеют или слишком общий и отвлеченный, или слишком отрывочный характер.
Выяснением и устранением этих недостатков обусловлена дальнейшая задача философии по данному вопросу.
Онтология причинной зависимости
В онтологическом смысле причину также можно понимать спецификой, отличающей одно из обстоятельств события изменения, позволяющей видеть данное обстоятельство побудившим (вызвавшим) само событие изменения. Альтернативой причины в таком случае служит следствие (последствие) — формат нечто присущего действительности именно как состоявшегося благодаря данному событию изменения.
Для физического мира само состояние (или — процедура) изменения выделяется феноменально (что подтверждает, в частности, наличие характеристики гистерезиса для обратимых изменений); изменение физического содержания в любом случае обладает свойством протяженности и, следовательно, как темпом, так и динамикой. Именно подобная особенность определяет для изменений физической действительности (материального мира) наличие их начальных и финальных условий, и, по отношению к составляющим этих условий, установление статусов. Идеальное же, не протяженное во времени и в пространстве, обладает лишь отношениями состава (так, «треугольник» определяется в качестве комбинации его трех сторон), возможно, по их статусу и равноценными статусу «причинности». Во всяком случае «отношения состава» идеального — это иные отношения в сравнении с отношениями причинности физически действительного.
Образное поле языка также способно понимать под «причиной» выделение обстоятельств стабильности (или постоянства, прочности, надежности, долговечности, или, иначе, сопротивляемости); что будет противоречить толкованию причины как порождающему условию именно изменения. Привычное в речи выделение обстоятельств стабильности как «причины», скорее всего, следует признать метафорой, фактически, за счет произвольного порядка отображения картины мира перевертывающей ролевую структуру. Если следовать «логике» подобного конструирования высказываний, то носитель действия и предмет, на который оно направлено, меняются ролями, здесь выражение с адекватно выделенной картиной источника действия будет заменено на обратное: не «человек садится на стул», а «стул сажает на себя человека». Состоявшимся следует понимать именно изменение, а если потенциальный побудитель не способен нарушить некоторую стабильность, то изменение происходит не в закрытой условиями подобной стабильности сфере, а вне ее — «мяч не разбил толстое стекло, а лишь отскочил от него». [1]
Источники: