Исключительной компетенцией суда является осуществление правосудия. Только суд правомочен признать лицо виновным в совершении преступления и назначить ему наказание, применить к лицу принудительные меры медицинского характера (ст. 29 Уголовно-процессуального кодекса).
Вся предшествующая досудебная деятельность осуществляется для того, чтобы обеспечить возможность рассмотрения дела судом. Материалы досудебного производства и выводы следователя и дознавателя имеют для суда лишь предварительное значение. Деятельность суда не сводится только к проверке материалов предварительного расследования, она носит самостоятельный характер. Выводы следователя и дознавателя и результаты проведенной ими оценки доказательств не связывают суд. Только те доказательства, которые были рассмотрены в судебном заседании, могут быть положены в обоснование приговора.
УПК наделяет суд рядом полномочий и в досудебном производстве (ч. 2 ст. 29). В частности, суд принимает решения
— о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога;
— продлении срока содержания под стражей;
— помещении подозреваемого и обвиняемого в медицинский или психиатрический стационар для производства экспертизы;
— осмотре жилища без согласия проживающих в нем лиц;
— производстве обыска и выемки в жилище;
— производстве личного обыска, кроме случаев личного обыска при задержании подозреваемого;
— производстве выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях;
— наложении ареста на корреспонденцию и ее выемке;
— наложении ареста на имущество;
— временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности;
— контроле и записи телефонных и иных переговоров.
14. Следователь и руководитель следственного органа как участники уголовного судопроизводства.
Следователь (ст. 38 Уголовно-процессуального кодекса) – это должностное лицо, уполномоченное в пределах своей компетенции осуществлять предварительное следствие по уголовному делу.
Руководящим началом в деятельности следователя является всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств уголовного дела. УПК обязывает следователя вести расследование быстро, активно, целенаправленно. От качества предварительного расследования во многом зависят ход и результаты судебного разбирательства, так как ошибки, допущенные следователем, нередко ведут к невосполнимой утрате доказательств.
Следователь самостоятельно принимает решения о возбуждении уголовного дела, принятии уголовного дела к своему производству или передаче его руководителю следственного органа для направления по подследственности; о производстве следственных и иных процессуальных действий, за исключением случаев, когда в соответствии с УПК требуется получение судебного решения или согласия руководителя следственного органа.
Письменные поручения следователя о проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных следственных действий, об исполнении постановлений о задержании, приводе, об аресте, о производстве иных процессуальных действий, обязательны для их исполнения органом дознания.
Следователь вправе обжаловать с согласия руководителя следственного органа решение прокурора о возвращении уголовного дела для производства дополнительного следствия, изменения объема обвинения либо квалификации действий обвиняемых или пересоставления обвинительного заключения и устранения выявленных недостатков.
При несогласии с требованиями прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия, следователь обязан представить свои письменные возражения руководителю следственного органа, который информирует об этом прокурора.
Руководитель следственного органа — это должностное лицо, возглавляющее соответствующее следственное подразделение, а также его заместитель. Он осуществляет контроль за своевременностью действий следователя по расследованию преступлений, принимает меры к повышению эффективности расследования, недопущению волокиты.
В соответствии со ст. 39 Уголовно-процессуального кодекса начальник следственного органа наделен следующими полномочиями:
1. поручать производство предварительного следствия следователю либо нескольким следователям, а также изымать уголовное дело у следователя и передавать его другому следователю либо принимать уголовное дело к своему производству;
2. проверять материалы уголовного дела, отменять незаконные или необоснованные постановления следователя;
3. давать следователю указания о направлении расследования, производстве отдельных следственных действий, привлечении лица в качестве обвиняемого, об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения, о квалификации преступления и об объеме обвинения;
4. давать согласие следователю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, о продлении, об отмене или изменении меры пресечения;
5. разрешать отводы, заявленные следователю, а также его самоотводы;
6. отстранять следователя от дальнейшего производства расследования;
7. отменять незаконные или необоснованные постановления нижестоящего руководителя следственного органа;
8. продлевать срок предварительного расследования;
9. утверждать постановление следователя о прекращении производства по уголовному делу;
10. давать согласие следователю, производившему предварительное следствие по уголовному делу, на обжалование решения прокурора;
11. возвращать уголовное дело следователю со своими указаниями о производстве дополнительного расследования.
Указания руководителя следственного органа по уголовному делу обязательны для исполнения следователем, за исключением случаев несогласия руководителя следственного органа либо следователя с требованиями прокурора об устранении нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе предварительного следствия. При этом прокурор вправе обратиться с требованием об устранении указанных нарушений к руководителю вышестоящего следственного органа.
Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:
Отключите adBlock!
и обновите страницу (F5)
очень нужно
Цветков Ю.А., кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного процесса Института повышения квалификации Следственного комитета РФ.
В статье рассматриваются теоретические и практические проблемы, возникающие в связи с участием следователя в рассмотрении уголовного дела по существу, высказываются предложения, направленные на законодательное урегулирование процессуального статуса следователя и его показаний в судебном производстве по уголовному делу.
Ключевые слова: состязательное начало, обвинительная функция следователя, соотношение предварительного и судебного следствия, процессуальный конфликт.
Article focuses on theoretical and practical issues related to the participation of the investigator in examination of a criminal case in substance in court trial, it also sets proposals on how to regulate legally investigator’s procedural status and his testimony in court proceedings in criminal cases.
Проводимая в России реформа правоохранительной и судебной системы преследует в качестве одной из своих целей усиление состязательного начала в уголовном процессе. В современных условиях от следователя требуется не только повышение качества следствия, но и умение доходчиво и убедительно обосновывать свою позицию в судебном заседании. Суд становится ареной для процессуального поединка спорящих сторон и одновременно тем институтом, где подвергаются публичной оценке уровень правовой культуры и степень профессиональной подготовленности следственных работников.
Следователь вступает в правовые отношения с судом при осуществлении судебного контроля на досудебной стадии, а также по окончании предварительного расследования после направления уголовного дела с утвержденным обвинительным заключением в суд. Если роль следователя и формы его участия в судебных слушаниях в рамках судебного контроля более или менее подробно регламентированы законодательством, то проблемы, возникающие в связи с участием следователя в рассмотрении уголовного дела по существу, в силу отсутствия их правового регулирования становятся весьма острыми и актуальными.
В соответствии со ст. 244 УПК РФ в судебном заседании стороны обвинения и защиты пользуются равными правами. Данное правило конкретизируется в специальных нормах, регламентирующих участие в судебном производстве таких лиц, как обвинитель, подсудимый, защитник, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и специалист. Следователя среди них нет. Значит ли это, что его обвинительные функции ограничиваются рамками предварительного расследования и никоим образом не могут быть реализованы при рассмотрении уголовного дела по существу? Ответ на данный вопрос лежит в плоскости соотношения двух этапов производства: досудебного и судебного.
Роль следователя в судебном производстве во многом определяется сущностью судебного следствия. Взаимосвязь и взаимообусловленность предварительного и судебного следствия в Российской Федерации по-прежнему остается одной из нерешенных теоретических проблем концептуального характера. Так, авторами одной из последних монографий, посвященных ее решению, вместо какой-либо конкретной модели предложено лишь «использовать уголовно-процессуальный принцип в качестве универсального критерия для определения взаимосвязи и взаимозависимости досудебного и судебного производства» . Считая предложенную формулу несколько упрощенной, выделим как минимум три подхода, которые представляются нам возможными для решения данной проблемы.
Деришев Ю.В., Романовский М.Э., Волторнист О.А. Проблемы соотношения досудебного и судебного производства в уголовном процессе в России. М., 2009. С. 155.
Первый подход заключается в том, что судебное следствие — это всего лишь ревизия предварительного расследования. При таком подходе следователь оказывается в позиции «ответчика», обосновывающего перед лицом суда обвинение и опровергающего доводы стороны защиты о допущенных в ходе предварительного следствия нарушениях закона. В случае если представленные следователем материалы уголовного дела признаны судом доброкачественными, последнему остается лишь продублировать сформулированное следователем обвинение и назначить наказание.
Второй подход предполагает, что судебное следствие — это полное следствие, в отличие от предварительного, содержащего лишь тот минимум данных, который необходим и достаточен для предания обвиняемого суду. В этом случае следователь, выступая на стороне обвинения, по сути, становится «истцом», который должен быть наделен правом ходатайствовать перед судом об истребовании дополнительных доказательств.
В рамках третьего подхода, наиболее характерного для англо-американской модели уголовного процесса, судебное следствие — это «новое» следствие, при котором данные предварительного расследования вообще не принимаются во внимание, а расследование производится заново. Следователь, в роли которого чаще всего выступает полицейский, проводивший расследование, становится полноценным свидетелем обвинения.
Поскольку коренные изменения российского уголовно-процессуального законодательства в меньшей степени отразились на нормах, регламентирующих судебное следствие, оно сохранило смазанные черты с преобладанием в действительности чисто «ревизионного» начала. Нередки случаи, когда приговор выносится на основе только лишь оглашенных в суде материалов предварительного следствия. Поэтому наиболее широкое распространение нашла практика допроса следователя в качестве свидетеля по обстоятельствам получения им доказательств, чаще всего — при наличии заявления о применении недозволенных методов воздействия на обвиняемого и других участников уголовного судопроизводства.
Подобная практика встречает возражения со стороны некоторых авторов. Так, Г.А. Пысина полагает, что допрос следователя в суде влечет необоснованное изменение его процессуального статуса, превращая следователя из стороны обвинения в свидетеля. Решение проблемы автор усматривает в том, чтобы дополнить ч. 3 ст. 56 УПК РФ положением о недопустимости допроса следователя в качестве свидетеля по уголовному делу, находившемуся в его производстве .
Пысина Г.А. Допрос следователя в суде // Законность. 2003. N 11. С. 27.
Следует ли согласиться с таким предложением? В соответствии с ч. 1 ст. 56 УПК РФ свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Как видим, понятие свидетеля в российском законодательстве сформулировано настолько широко, что позволяет подвести под него самых разных лиц, в том числе и следователя. Включение же следователя в перечень, содержащийся в ч. 3 названной статьи, не имеет оснований, поскольку данный перечень состоит из лиц, наделенных свидетельским иммунитетом как одной из гарантий осуществления их специфической профессиональной деятельности. Оправдывать же предложение о наделении следователя свидетельским иммунитетом лишь тем, чтобы избавить его от возможного дискомфорта при ответе на острые вопросы со стороны защиты и суда, представляется явно недостаточным. Скорее наоборот, необходимо стимулировать развитие у следователя навыков грамотно и уверенно отстаивать свою позицию в условиях публичности.
В одном случае, однако, необходимо признать за следователем право воспользоваться свидетельским иммунитетом — в том случае, когда предметом допроса являются возможные нарушения, допущенные им на досудебной стадии. Обратное противоречило бы положениям ст. 51 Конституции Российской Федерации о том, что никто не обязан свидетельствовать против самого себя.
Другое дело, каков тот круг вопросов, по которым следователь может быть допрошен в суде, и какова доказательственная ценность его показаний. Конституционный Суд Российской Федерации в своем Определении от 6 февраля 2004 г. N 44-О сформулировал правовую позицию, согласно которой суд не вправе допрашивать следователя о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, в том числе в целях восстановления содержания этих показаний при отказе от них указанных лиц, если они были допрошены в отсутствие защитника.
В развитие данной правовой позиции Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации в Определении от 6 марта 2012 г. N 70-О12-3 указала на то, что следователь может быть допрошен только по обстоятельствам проведения того или иного следственного действия при решении вопроса о допустимости доказательства, поэтому показания такой категории свидетелей относительно сведений, о которых им стало известно из их бесед либо во время допроса подозреваемого (обвиняемого) или свидетеля, не подлежат использованию в качестве доказательств виновности подсудимого.
В приведенном Определении, как нам кажется, предмет допроса следователя значительно сужен по сравнению с той позицией, которая была высказана Конституционным Судом Российской Федерации. Показания следователя, безусловно, не могут подменять собой тех доказательств, для которых установлена иная процессуальная форма. Однако помимо сведений об обстоятельствах производства следственных действий следователь может стать неоценимым источником иных важных сведений, в частности об имеющих правовое значение фактах посткриминальной активности подсудимого. Представляется, что допрос следователя в суде в связи с проведенным им расследованием может осуществляться в целях:
а) оценки допустимости и достоверности представленных обвинением доказательств, когда имеется заявление процессуальных оппонентов о нарушении законодательства при их получении;
б) разъяснения неясностей и неоднозначностей в протоколах следственных действий и иных материалах уголовного дела, если при этом не происходит подмены либо восполнения пробелов в доказательственной базе;
в) выяснения обстоятельств выявления преступления и изобличения виновного, в той мере, в какой это необходимо для правильного разрешения уголовного дела;
г) изучения посткриминального поведения подсудимого, если это может повлиять на выбор ему меры пресечения и назначение наказания (соблюдалась ли им ранее избранная мера пресечения, оказывал ли он содействие либо противодействие следствию, пытался ли примириться с потерпевшим и загладить причиненный вред и т.п.).
Говоря о процессуальной роли показаний следователя по вышеуказанным вопросам, целесообразно, по аналогии с показаниями эксперта и специалиста, придать им статус самостоятельного доказательства, внеся соответствующие дополнения в гл. 10 УПК РФ и ст. ст. 307, 308 УК РФ, предусмотрев уголовную ответственность за отказ следователя от дачи показаний и дачу им заведомо ложных показаний. Подобный подход, позволяющий допрашивать следователя, не изменяя его процессуального статуса на свидетеля, снимает упомянутые противоречия в правовом положении следователя в суде. Тем самым решается и другая проблема — отвод следователя, допрошенного судом в качестве свидетеля, от дальнейшего производства по уголовному делу в случае возврата его прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ, на необходимость которого указала в своем Определении от 18 января 2012 г. N 29-ДП11-6 Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации.
Однако при последовательной реализации состязательного начала решение проблемы участия следователя в судебном производстве видится не только в придании правовой определенности его показаниям, но и в максимальном расширении роли следователя на данной стадии уголовного процесса. Разумно было бы предоставить следователю право именно в статусе следователя по собственной инициативе либо по ходатайству прокурора принимать участие в судебном производстве по направленному им в суд уголовному делу со стадии предварительного слушания и до окончания рассмотрения дела по существу. Данное решение было бы вполне последовательным и логичным, принимая во внимание, что следователю, наряду с прокурором, такое право предоставлено при осуществлении судебного контроля.
Положительный эффект от расширения полномочий следователя в судебном производстве может проявиться сразу в нескольких направлениях.
Во-первых, это будет способствовать более последовательной реализации интересов обвинения и наполнит конкретным содержанием собственно обвинительную функцию следователя. Ведь не кто иной, как следователь лучше других участников судебного разбирательства должен ориентироваться в материалах уголовного дела, тем более если речь идет о сложных многотомных делах. На практике и судья, и государственный обвинитель нередко обращаются к следователю за разъяснением тех или иных неясностей в материалах дела, помощью в установлении местонахождения и вызове потерпевшего и свидетелей. Не правильнее было бы ввести данную практику в правовое русло, наделив следователя полномочиями высказывать свое мнение по всем возникающим при рассмотрении уголовного дела вопросам и оказывать содействие государственному обвинителю в представлении доказательств? Ведь это лишь повысило бы оперативность рассмотрения уголовного дела и усилило позицию обвинения.
Во-вторых, не следует забывать, что в результате возросшей независимости следственных органов от прокуратуры увеличился риск процессуального конфликта не только между сторонами обвинения и защиты, но и внутри обвинения между следствием и прокуратурой. В уголовном процессе США возможность подобного процессуального конфликта нивелирована тем обстоятельством, что государственный обвинитель выступает в своем роде «адвокатом для полицейского», отстаивающим его позицию перед судом . Отечественный уголовный процесс впервые столкнулся с такой проблемой, и пути ее преодоления пока не найдены. Между тем противоречие в позициях следователя и прокурора по предметам судебного контроля стало весьма распространенным явлением. Подобная ситуация сложилась, в частности, по уголовным делам в отношении прокурорских работников Московской области, обвиняемых в покровительстве нелегальному игорному бизнесу, когда суд, вопреки возражениям прокурора, удовлетворил ходатайства следователя об избрании обвиняемым меры пресечения в виде заключения под стражу.
См.: Стойко Н.Г., Семухина О.Б. Уголовный процесс в США. Красноярск, 2000. С. 97.
Однако если на стадии судебного контроля мнение следователя подлежит обязательному учету судом, то в случае возникновения подобных разногласий в ходе судебного производства при оценке доказательств, личности подсудимого и иных обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, следователь лишен возможности в легальных формах довести свою позицию до сведения суда.
В-третьих, воочию созерцая плоды собственных трудов, следователь получает полноценную обратную связь, поскольку нигде так явно, как при судебном разбирательстве, не вскрываются процессуальные огрехи и тактические просчеты, допущенные им при расследовании уголовного дела. Участие в судебном производстве позволяет следователю выработать ясное видение судебной перспективы расследуемого им дела и становится таким образом мощным фактором роста его профессионального мастерства.
Дата размещения статьи: 06.10.2015
Принцип состязательности сторон традиционно считается одним из важнейших и основополагающих в российском уголовном процессе. Теоретически. На практике, к сожалению, адвокаты нередко сталкиваются с нарушением данного принципа, и в большей степени это проявляется именно на стадии предварительного расследования, когда адвокат де-факто полностью зависит от следователя и не имеет объективной возможности реализовать права, гарантированные ему как процессуальным законодательством, так и Федеральным законом N 63-ФЗ от 31.05.2002 «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», в целях осуществления эффективной защиты. В частности, практически каждому адвокату знакома ситуация когда следователь немотивированно отклоняет его ходатайства, в частности о приобщении доказательств к материалам дела, особенно если такие доказательства идут «вразрез» с версией следствия, о допросе свидетелей, которые могут подтвердить доводы невиновности подзащитного, о совершении некоторых процессуальных действий, опровергающих подозрение подзащитного в причастности к совершению преступлений, и т.п. Подобная борьба со следствием за возможность эффективно защищать стала классикой жанра на стадии предварительного расследования. А возможно ли иначе, если единственной фигурой, от которой зависит принятие любого процессуального решения в рамках предварительного расследования, на данной стадии является именно следователь, а любые действия адвоката фактически (и процессуально) им контролируются и иногда управляются? Можно ли вообще говорить о состязательности на стадии предварительного расследования, если одна из двух сторон, имеющих диаметрально противоположные цели, имеет процессуально закрепленную возможность принимать решения относительно действий другой стороны, оценивать их и даже оказывать влияние? Очевидно, что нет.
Но станет ли появление фигуры следственного судьи шагом на пути к состязательному процессу, в частности на стадии предварительного расследования? Для того чтобы дать ответ на этот вопрос, необходимо для начала разобраться, кто же такой «следственный судья» и как состязательность сторон реализовалась при наличии данной процессуальной фигуры в опыте прошлых лет российского государства, а также других стран.
В «Основных положениях преобразования судебной части в России» 1862 г. и Судебных уставах 1864 г. сохранились институты предварительного расследования, закрепленные «Учреждением судебных следователей». «Учреждение судебных следователей» (а не следственных судей!) пока сохраняло институт депутатов, однако на практике он действовал крайне плохо, так как «депутаты, назначенные для защиты самой большой части подсудимых, то есть мещан и сельских обывателей, не имели надлежащих познаний в законах о судоустройстве, не в состоянии были проверить действия следователя и даже по положению своему к нему не отважатся делать никаких возражений и обыкновенно просто подписывают бумаги, не зная даже их содержания» . Однако стоит отметить, что основу судебной реформы тех лет составляла идея «отделения судебной власти от власти административной, что должно выражаться в передаче следственных полномочий судебному органу с оставлением за полицией выполнения комплекса предшествующих следствию необходимых действий (дознания). Следствие как деятельность судебная должно было стать объективным, а также процессуально и ведомственно независимым от власти административной, чему, безусловно, способствовало устранение следователя от выполнения функций преследования и сыска, несовместимых с его новым статусом» . В таком контексте вполне очевидна тождественность понятий «судебного следователя» времен судебной реформы XIX века и «следственного судьи» в понимании этого термина в современном уголовно-процессуальном дискурсе.
———————————
Волчкова А.А. Предварительное расследование по «Основным положениям преобразования Судебной части в России» 29 сентября 1862 г. // Российский судья. 2004. N 11. С. 46.
Васильев О.Л. Система органов предварительного расследования в отечественном уголовном процессе // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 2006. N 2. С. 41.
В первые годы становления советского государства предварительное следствие осуществлялось самими судьями либо следственными комиссиями, а впоследствии — единолично следователями, находящимися при судах, и могло быть начато не только по заявлениям и сообщениям о преступлении, но и в случае непосредственного усмотрения следователей и судей.
Принятое 21 октября 1920 г. Положение о народном суде возложило производство предварительного следствия на единолично действующих народных следователей и, кстати, вообще устранило возможность участия защитника на предварительном следствии.
Первый УПК РСФСР, принятый 25 мая 1922 г., сохранял за следователем положение в судебном ведомстве, которое осуществляло контроль за предварительным следствием, и наделял его предварительными судебными функциями по оценке и исследованию материалов дознания, предписывая направлять предварительное следствие в сторону наиболее полного и всестороннего исследования обстоятельств дела, чем существенно ограничивался обвинительный уклон в его деятельности.
Последующие законодательные нововведения 20-х — 30-х гг. XX века были направлены на отлучение следователя от судебной власти и на непризнание за предварительным следствием функций судебной деятельности, что не только серьезно повлияло на размывание состязательных начал в советском уголовном процессе, но и снизило его эффективность. В 1929 г. следственный аппарат был передан из судебного ведомства в органы прокуратуры, а полномочия органов дознания практически были приравнены к полномочиям следователя, что в полной мере свидетельствует о переходе досудебного производства на розыскные начала и утрате им даже минимальных признаков состязательности. Следует помнить и о некоторых экстравагантных особенностях уголовного процесса тех лет — здесь показателен тезис Н.В. Крыленко о двух его формах: «один для трудящихся, другой — для классового врага» , — что должно учитываться при определении характера уголовных репрессий. Таким образом, «приобретя черты состязательности в ходе судебно-правовой реформы шестидесятых годов XIX столетия, российский уголовный процесс затем вновь превратился в сугубо следственный, периодически использующий элементы инквизиционности (чрезвычайные суды, отказ от участия защитника, недопустимость обжалования приговора по некоторым делам и т.д.» .
———————————
Крыленко Н.В. Еще раз о принципах пересмотра Уголовного кодекса // Еженедельник советской юстиции. 1929. N 2. С. 149.
Корнуков В.М. Приоритетные направления развития уголовно-процессуальной науки и уголовно-процессуального законодательства в новом столетии // Российская юридическая доктрина в XXI веке: проблемы и пути их решения (материалы научно-практической конференции). Саратов, 2001. С. 74.
УПК РСФСР 1960 г. был призван отвести уголовно-процессуальное законодательство от процедур, характерных для периода репрессий 30-х — 50-х гг. прошлого столетия, однако и в нем не было ни понятия состязательности, ни равенства сторон, а главным по-прежнему провозглашалось не состязание, а активная, направленная на осуществление задач советского правосудия деятельность органов государства — предварительного следствия, прокуратуры и суда. При этом советскими процессуалистами уже начали разрабатываться способы формирования состязательного расследования уголовных дел, в частности путем введения в досудебные стадии уголовного процесса нового (точнее, к тому времени уже хорошо забытого) участника правоотношений — следственного судьи.
В конце 80-х годов прошлого столетия в поддержку этого предложения высказались 75,5% судей, 44,1% следователей, 29,7% прокуроров, против выступили соответственно 13,2%, 45,6%, 48,4% . Судебный следователь должен был обеспечить равные процессуальные возможности сторон обвинения и защиты по участию в собирании доказательств. В этой связи предполагалось наделить его полномочиями по производству следственных действий для получения доказательств по ходатайству сторон. Однако законодатель не реализовал данное предложение ученых, посчитав, что подчинение следователя суду неизбежно повлечет за собой для последнего отвлечение от своей непосредственной функции по осуществлению правосудия ради осуществления руководства следователем. Введение должности судебного следователя приведет к тому, что суд, рассматривающий дело по существу, неотвратимо станет связан с решениями, принятыми ему подчиненными должностными лицами, а функции следственных и судебных учреждений смешаются . Не говоря уже о том, что судья, фактически руководящий, таким образом, расследованием, неминуемо становится ответственным за состояние следственной работы.
———————————
Коган В.М. Почему бы не быть следственному судье? // Советская юстиция. 1988. N 7. С. 26 — 27; Судебная реформа: кто и за что? // Советская юстиция. 1988. N 19. С. 21.
Жогин Н.В., Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие. М., 1965. С. 33.
Распад СССР и радикальные преобразования социально-экономического и политического строя в России (1992 — 1993 гг.) сделали вновь востребованной идею осуществления судебного контроля за предварительным расследованием. Однако ни последующие редакции УПК РСФСР, ни вступивший в силу 1 июля 2002 г. УПК РФ не содержат законодательно закрепленной процессуальной фигуры следственного судьи (судебного следователя).
Обращаясь к опыту зарубежных стран, нельзя не отметить, что фигура следственного судьи не нова и, более того, традиционна для стран континентальной системы права, при этом для него характерно органическое соединение в статусе одного и того же субъекта публично-правовых отношений как полномочий следователя, так и органа судебной власти, осуществляющего судебный контроль за соблюдением законности в деятельности органов предварительного расследования, в частности за реализацией принципа состязательности сторон.
Так, во Франции, родоначальнице классического континентального смешанного процесса, который был воспринят почти всеми государствами Европы, а также Российской империей, фигура следственного судьи (juge d’instruction) является ключевой и одним «из наиболее красивых институтов уголовного процесса» . Французская уголовно-процессуальная доктрина признает за предварительным следствием наиболее значительную часть уголовного процесса в целом, даже по отношению к судебному разбирательству, что во многом определяется ролью следственного судьи, чьи полномочия делятся на следственные (розыскного характера) и юрисдикционные (судебные). В результате реформы французского уголовного процесса, в частности принятия Закона «О защите презумпции невиновности и прав потерпевших», юрисдикционные функции следственного судьи основательно потеснили его розыскные полномочия, он «становится все менее следователем и все более судьей» . Так, наряду со следственным судьей, появилась еще одна фигура французского уголовного процесса — судья по свободам и заключению, который стал еще одним судебным органом, обеспечивающим объективность и законность предварительного следствия, обладая исключительно юрисдикционными полномочиями (к примеру, право принятия решения о заключении под стражу принадлежит только ему).
———————————
Jeandidier W. L’ajuridiction d’instruction du second degree. Paris, 1982. P. 13.
Гуценко К.Ф. Уголовный процесс западных государств. М., 2001. С. 329.
Примерно в том же контексте участкового судью в Германии называют «судьей по арестам». Уголовный процесс Германии развивался по французскому образцу с сильным публичным началом: до недавнего времени состязательность рассматривалась исключительно как форма, а не принцип правосудия, полностью исключалась возможность медиационных (примирительных) процедур. При этом большую роль на стадии предварительного расследования играет следственный судья, который не принимает дело к своему производству, следовательно, не несет ответственности за результаты уголовного преследования, оставаясь независимым от обвинительной функции. Прокурор вправе обратиться к такому судье с целью легализации того или иного доказательства или для производства определенных следственных действий. Также правом обращаться к участковому следственному судье с ходатайством о получении доказательств наделен защитник. В Бельгии и Голландии следственные судьи — это прежде всего органы предварительного следствия первой инстанции. Напротив, в Латвийской Республике функции следственного судьи направлены на обеспечение конституционных прав и свобод личности в уголовном процессе, а не на собирание доказательств и подготовку следственных материалов для суда.
Говоря об опыте бывших союзных республик, нельзя не отметить уголовный процесс Республики Молдова, в котором введен «судья по уголовному преследованию», к компетенции которого относится осуществление практически всех превентивных функций судебного контроля. 20 ноября 2012 г. в Украине был введен в действие новый УПК, новацией которого стало введение института следственных судей. На стадии предварительного расследования судья стал ключевой фигурой, а многие вопросы, которые ранее были отнесены к компетенции прокурора и следователя, теперь решаются следственным судьей. Определение понятия «следственный судья» приводится в п. 18 ч. 1 ст. 3 УПК Украины: «Следственный судья — судья суда первой инстанции, к полномочиям которого относится осуществление в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, судебного контроля за соблюдением прав, свобод и интересов лиц в уголовном производстве». Условно полномочия украинского следственного судьи можно классифицировать на следующие группы: 1) полномочия относительно решения вопроса о применении мер уголовно-процессуального принуждения; 2) полномочия относительно рассмотрения жалоб на действия (бездействие) и решения дознавателя, следователя и прокурора; 3) полномочия относительно решения вопроса о проведении следственных действий, которые ограничивают конституционные права и свободы человека, в том числе о проведении негласных следственных (розыскных) действий; 4) полномочия по обеспечению и защите прав человека. Причем последние достаточно обширны. В качестве примера можно привести чч. 6, 7 ст. 206 УПК Украины: «6. Если во время любого судебного заседания лицо заявляет о применении к нему насилия во время задержания или содержания в уполномоченном органе государственной власти, государственном учреждении (орган государственной власти, государственное учреждение, которым законом предоставлено право осуществлять содержание под стражей лиц), следственный судья обязан зафиксировать такое заявление или принять от лица письменное заявление и: 1) обеспечить безотлагательное проведение судебно-медицинского обследования лица; 2) поручить соответствующему органу досудебного расследования провести исследование фактов, изложенных в заявлении лица; 3) принять необходимые меры для обеспечения безопасности личности согласно законодательству. 7. Следственный судья обязан действовать в порядке, предусмотренном частью шестой, независимо от наличия заявления лица, если его внешний вид, состояние или другие известные следственному судье обстоятельства дают основания для обоснованного подозрения нарушения требований законодательства при задержании или содержания в уполномоченном органе государственной власти, государственном учреждении».
Как видно из опыта ряда стран, фигура следственного судьи, вне зависимости от преобладающего характера его полномочий — следственных или судебных, — играет важную роль в уголовном судопроизводстве. И введение такой фигуры в российский уголовный процесс, безусловно, существенно его изменит, привнеся в него, помимо ряда очевидных преимуществ, и неизбежные сложности.
С одной стороны, процессуальная фигура следственного судьи внесет определенный элемент достоверности судебных доказательств, предотвращая тем самым большинство из возможных конфликтов между сторонами в суде первой инстанции, но не приведет ли это к тому, что стадия судебного следствия станет неким формальным элементом процесса, на котором суд практически не будет непосредственно исследовать доказательства, а «автоматически» принимать те, которые уже были предметом рассмотрения у следственного судьи. Каковы пределы оценки доказательств следственным судьей — формальная проверка допустимости на отсутствие процессуальных нарушений или более глубокая оценка, в том числе и по критерию относимости? Станет ли он независимым арбитром между двумя «состязающимися» сторонами либо будет формально «закреплять» полученные на стадии предварительного расследования доказательства?
Не совсем очевидно, как совместить организационную независимость следственного судьи как от стороны обвинения и защиты, так и от суда, непосредственно разрешающего дело, с возможностью обжалования решений такого судьи и кому делегируют функции вышестоящей инстанции по отношению к следственному судье? В свою очередь, не приведет ли наличие возможности обжалования к еще большему затягиванию процесса, а также злоупотреблению правом обеими сторонами?
И, наконец, станет ли институт следственных судей шагом вперед, к реализации принципа состязательности сторон, при котором защитник сможет де-факто участвовать в процессе доказывания, или же превратится в еще один элемент системы с «обвинительным уклоном»?
Список использованной литературы
1. Васильев О.Л. Система органов предварительного расследования в отечественном уголовном процессе // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 2006. N 2. С. 41.
2. Волчкова А.А. Предварительное расследование по «Основным положениям преобразования Судебной части в России» 29 сентября 1862 г. // Российский судья. 2004. N 11. С. 46.
3. Гуценко К.Ф. Уголовный процесс западных государств. М., 2001. С. 329.
4. Жогин Н.В., Фаткуллин Ф.Н. Предварительное следствие. М., 1965. С. 33.
5. Корнуков В.М. Приоритетные направления развития уголовно-процессуальной науки и уголовно-процессуального законодательства в новом столетии // Российская юридическая доктрина в XXI веке: проблемы и пути их решения (материалы научно-практической конференции). Саратов, 2001. С. 74.
6. Крыленко Н.В. Еще раз о принципах пересмотра Уголовного кодекса // Еженедельник советской юстиции. 1929. N 2. С. 149.
7. Коган В.М. Почему бы не быть следственному судье? // Советская юстиция. 1988. N 7. С. 26 — 27.
8. Jeandidier W. L’ajuridiction d’instruction du second degree. Paris, 1982. P. 13.
Источники:
http://wiselawyer.ru/poleznoe/71163-sledovatel-sudebnom-proizvodstve
http://xn—-7sbbaj7auwnffhk.xn--p1ai/article/12641