Какие обвинения были предъявлены сократу новыми обвинителями

ДКР по философии.docx

Тема 1. Мировоззрение и философия2

Тема 2. Проблемы человека7

Тема 3. Бытие, природа и познание10

Тема 4. Социальная философия16

Тема 5. Философия истории.23

Тема 1. Мировоззрение и философия

Вопрос 1. Философия и мудрость в учении Сократа

1. Какие обвинения были предъявлены Сократу?

1. В чем видел Сократ пределы мудрости государственных людей, поэтов, ремесленников?

1. Объясните связь мудрости и нравственности в учении Сократа.

1. Выделите в тексте элементы диалога Сократа (ирония, майевтика). Вопросы какого типа задавал Сократ своим обвинителям?

Сократ всегда задавал такие вопросы, в которых нельзя обнаружить его собственного суждения. Своим собеседникам он задавал провоцирующие, а порой наивные вопросы, в которых создавал для себя более выгодные условия ведения диалога, чем для его собеседника, которому приходится отвечать.

Вопрос 2. Размышления Аристотеля о мудрости

2.1. Выявить связь знания, мудрости и опыта в размышлениях Аристотеля.

2.2. Какие оценки Аристотель давал общепринятым представлениям о мудрости?

2.3. Какой тип знания Аристотель относил к сфере мудрости?

Все знания Аристотель делит на 3 типа, 3 группы: знание практическое, творческое и теоретическое.

1. Практическое знание включает в себя этику, экономику и политику, т. е. оно подразумевает умение действовать, жить в этом мире. Этика – умение обращаться с ближним.
2. Знание ремесленника – это уже творческое знание.
3. Теория – созерцательное знание, не имеющее никакой жизненной ценности, но в этом и парадокс, что для истинного философа теоретическое знание имеет большую ценность, поскольку оно является знанием свободного человека. Оно наиболее ценно, так как оно свободно, ведь практическое и творческое знания существуют для какой-либо цели. А теоретическое знание – ради самого знания, поэтому оно наиболее высшее, ценное, свободное. Данный тип знания можно отнести к сфере мудрости.

2.5. Какой состояние человека открывает путь познания?

Тема 2. Проблема человека

1. Сравнить основы учения о человеке Фейербаха и философии рационализма.

Фейербах отрицает дуализм души и тела, утверждая единство духовного и материального, субъективного и объективного, мышления и бытия. Сущность человека, по Фейербаху, состоит в многообразии его переживаний. Различные формы общественного сознания он рассматривает с позиций их реального содержания. Религия для него также не лишена реального содержания, несмотря на то, что она оперирует фантастическими образами. Таким образом, Фейербах подчеркивает в основном чувственную природу человека, антропологическое единство всех людей.

Антропологическая концепция Гегеля, как и вся его философия, проникнута рационализмом. Само отличие человека от животного заключается, прежде всего, в мышлении, которое сообщает всему человеческому его человечность.

2. В чем проявляет себя сущность человека и как он её осознает?

1. Каковы природные основы человеческого существования?

Религия и близкая к ней по духу идеалистическая философия возникают, по мнению Фейербаха, из отчуждения человеческой сущности, посредством приписывания богу тех атрибутов, которые в действительности принадлежат самому человеку. Согласно Фейербаху, для освобождения от религиозных заблуждений необходимо понять, что человек — не творение бога, а часть — и притом наиболее совершенная — вечной природы.

Материализм Фейербаха существенно отличается от материализма XVIII века, поскольку, в отличие от последнего, не сводит всякую реальность к механическому движению и рассматривает природу не как механизм, а скорее как организм. Он характеризуется как антропологический, так как в центре внимания Фейербаха — не отвлеченное понятие материи, как у большинства французских материалистов, а человек как психофизическое единство, единство души и тела. Исходя из такого понимания человека, Фейербах отвергает его идеалистическую трактовку, при которой человек рассматривается, прежде всего как духовное существо. Согласно Фейербаху, тело в его целостности как раз и составляет сущность человеческого ”Я”. Духовное начало в человеке не может быть отделено от телесного, дух и тело — две стороны той реальности, которая называется организмом. Человеческая природа, таким образом, толкуется Фейербахом преимущественно биологически, и отдельный индивид для него — не исторически-духовное образование, как у Гегеля, а звено в развитии человеческого рода.

4. Что делает возможным самопознание человека?

Самопознание в философском дискурсе означает, прежде всего, определение человеком собственной сущности исходя из контекста общих представлений о мире, обществе, а также месте человека в них, т.е. оно выступает в качестве знания объективирующего.

5. В чем Фейербах видит назначение и смысл жизни?

Тема 3. Бытие, природа и познание.

1. Выделить основные подходы древнегреческой философии в объяснении структуры материи и законов природы.

«Материя» — одно из фундаментальнейших понятий философии. Однако в различных философских системах его содержание понимается по-разному. Для идеалистической философии, например, характерно то, что она или совсем отвергает существование материи или отрицает ее объективность. Так, выдающийся древнегреческий философ Платон рассматривает материю как проекцию мира идей. Сама по себе материя у Платона ничто. Для того, чтобы превратиться в реальность, в ней должна воплотиться какая-нибудь идея.

У последователя Платона, Аристотеля, материя тоже существует лишь как возможность, которая превращается в действительность только в результате соединения ее с формой. Формы же в конечном итоге берут свое начало от Бога.

У Г. Гегеля материя проявляется в результате деятельности абсолютной идеи, абсолютного духа, Именно абсолютный дух, идея порождают материю.

В субъективно-идеалистической философии Дж. Беркли открыто заявляется о том, что материи нет, и ее никто никогда не видел, что, если изгнать это понятие из науки, то это никто и не заметит, ибо оно ничего не означает. Он писал, что можно употреблять понятие «материя», если уж очень хочется, но только как синоним слова «ничто». Для Беркли существовать — это быть потенциально воспринимаемым. На вопрос о том, существовала ли природа до человека, Беркли ответил бы — да, в сознании Бога. Другие представители субъективного идеализма ( Э. Мах, Р. Авенариус и др.) открыто не отрицают существование материи, но сводят ее к «совокупности (комплексам) ощущений» . Материя, вещь, предмет, по; их мнению, — это комплекс ощущений человека. Именно ощущения человека создают, конструируют их.

Вторые, конечно, опаснее для охранителей устоев. Ни один из крупных софистов не подвергался такого рода судебным преследованиям, которые выпали на долю Сократа. Софисты благоденствовали, а Сократ, разоблачавший их фокусы, изображался в глазах гогочущей и улюлюкающей толпы софистом. Хоть то и был свободный жанр комедии, но подобного рода обличение выглядело уже слишком серьезно и вызывало не только добродушный смех, но и иные эмоции.

Можно себе представить возмущенные крики зрителей, когда Фидиппид у Аристофана, избивая отца, разглагольствует:

Наук новейших мастерством как радостно заняться
И научиться презирать закон, обычай старый!
Пока все помыслы мои ристаньям отдавал я,
Трёх слов связать я не умел, ни разу не запнувшись, Теперь от скачек отучил меня вот этот самый,
Я занялся сложеньем слов и мыслей изощренных
И доказать могу, что сын отца дубасить вправе.

Коли, руби, преследуй!
Много есть причин,
А главное, они богов бесчестили!

С тех пор в тёмных лабиринтах истории этот вопль филистеров не раз преследовал философов. Для самого Сократа комедия Аристофана отнюдь не осталась милой, невинной шуткой. Её смех оказался убийственным в буквальном смысле слова.

Доносчиками выступили трое: молодой рифмоплёт Мелет (замешанный в преследовании демократов во время правления тиранов), известный афинский кожевенник, богатый владелец мастерских Анит, слывший поборником государственных устоев, строгим блюстителем благонадежности и старинных идеалов, общественной, религиозной и семейной жизни; а также малоизвестный оратор Ликон.

В один из дней 399 года до н. э. жители Афин читали выставленный для всеобщего обсуждения текст:

Эту книгу мне рекомендовала прочитать Ирина Мельникова.

Суд над Сократом. Сборник исторических свидетельств. – СПб.: Алетейя, 2000. – 272 с.

Скачать конспект (краткое содержание) в формате Word или pdf

Купить книгу в Ozon (на момент публикации заметки книга недоступна)

Предисловие. Суд современников

Смысл обвинения: Сократ не чтит истинных богов, вводит собственных, развращает молодежь, наказание —смертная казнь. Судопроизводство в Афинах осуществлял суд присяжных, так называемая гелиэя, состоящая из 501 человека, выбираемых случайным образом из приблизительно 6000. Процесс включал два акта: в первом обсуждался вопрос о виновности подсудимого, во втором — о мере наказания, если вердикт был обвинительным. Дважды проводилось голосование, дважды происходили прения сторон.

Почему дело вообще возникло, и именно в 399 году? Анит, недавний герой сопротивления олигархии Тридцати тиранов, один из апостолов новой демократии. Зачем ему понадобилось возбудить процесс против семидесятилетнего старца, в политическую жизнь никогда активно не встревавшего? На наш взгляд, существенно столкновение идеологий: самоценности, независимости внутреннего мира человека-микрокосма от внешних обстоятельств (Сократ), и утверждение, что такой независимости быть не должно, что отдельная личность обязана не только уважать общественный строй, введенный им кодекс правил и обычаев, но и сообразовывать с ним свое миросозерцание.

Сократу были предъявлены следующие обвинения.

Пункт 2. Сократ морально развращает молодых людей. Как ни странно, отбиться от этого обвинения философу было труднее всего. Причин тут много, есть психологические, исторические и те, что можно отнести непосредственно к обстановке на процессе, назовем их — ситуационные.

Причины ситуационные. Среди окружавших или страстно сочувствующих Сократу — большинство составляли молодые люди. Среди же гелиастов (присяжных) преобладали мужи за 40, за 50, и их не могла не раздражать молодежь, поддерживающая подсудимого.

Пункт 4. Сократ — враг демократии и дурной гражданин. Этого тоже впрямую не сказано в обвинении, но в разбирательство вошло и притом широко. Атаку с этой стороны Сократу, казалось, отразить было нетрудно; его мужественное неприятие власти Тридцати тиранов не успело еще выветриться из памяти афинян — и судей, и зрителей. Анит и компания выставляли на вид общественную пассивность старика (впрочем, и в молодые годы уклонявшегося от государственных должностей) и этим, возможно, набрали какое-то число очков; тем более, что сам Сократ всячески акцентировал свое нежелание заниматься политикой как таковой.

Имелись также отягчающие обстоятельства, исходившие от самого подсудимого. Из речей Сократа возникает ощущение, что он сознательно идет навстречу смерти. Это было мужество человека, спокойно подытожившего свои дни и поставившего точку. Судебное заседание в Афинах — действо ритуальное. Почти обязательным было слезное или хотя бы трогательное воззвание подсудимого к милосердию или присутствие детей и близких, молящих о пощаде. Сократ запретил родственникам являться в суд, и сам также не просил о пощаде.

После второго выступления участь подсудимого была ясна: Сократа присудили к смерти большинством, в 360 голосов; против — всего 141. Приговор гелиэи был окончательным и обжалованию не подлежал даже в Народном собрании.

ПЛАТОН. АПОЛОГИЯ СОКРАТА

Если вы меня такого, как я есть, убьете, то вы больше повредите себе, нежели мне. Мне-то ведь не будет никакого вреда ни от Мелета, ни от Анита, я защищаюсь теперь совсем не ради себя, как это может казаться, а ради вас, чтобы вам, осудивши меня на смерть, не проглядеть дара, который вы получили от Бога. В самом деле, если вы меня убьете, то вам нелегко будет найти еще такого человека, который, смешно сказать, приставлен к городу как овод к лошади, большой и благородной, но обленившейся от тучности и нуждающейся в том, чтобы ее подгоняли.

Кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться честным человеком, а вступать на общественное поприще не должен. Кажется ли вам, что я мог бы прожить столько лет, если бы занимался общественными делами, занимался бы притом достойно порядочного человека, спешил бы на помощь к правым и считал бы это самым важным, как оно и следует? Никоим образом, о мужи-афиняне! И никому другому это невозможно.

Если одних юношей я развращаю, а других уже развратил, то ведь те из них, которые уже состарились и узнали, что когда-то, во время их молодости, я советовал им что-то дурное, должны были бы теперь прийти мстить мне и обвинять меня. Многие из них тут. Но все готовы броситься на помощь ко мне, к тому развратителю, который делает зло их домашним, как утверждают Мелет и Анит. Какое может быть другое основание защищать меня, кроме прямой и справедливой уверенности, что Мелет лжет, а я говорю правду.

Возможно, что кто-нибудь из вас рассердится, что я не упрашивал вас, чтобы разжалобить, что я не приводил своих детей и множество других родных и друзей, а вот я ничего такого делать не намерен. Мне кажется, что это и неправильно, о мужи, просить судью и избегать наказания просьбою, вместо того, чтобы разъяснять дело и убеждать. Ведь судья посажен не для того, чтобы миловать по произволу, но для того, чтобы творить суд; и присягал он не в том, что будет миловать кого захочет, но в том, что будет судить по законам.

Я утверждаю, о мужи, меня убившие, что тотчас за моей смертью придет на вас мщение, которое будет много тяжелее той смерти, на которую вы меня осудили. Ведь теперь, делая это, вы думали избавиться от необходимости давать отчет в своей жизни, а случится с вами, говорю я, совсем обратное: больше будет у вас обличителей — тех, которых я до сих пор сдерживал и которых вы не замечали, и они будут тем невыносимее, чем они моложе, и вы будете еще больше негодовать. В самом деле, если вы думаете, что, убивая людей, вы удержите их от порицания вас за то, что живете неправильно, то вы заблуждаетесь. Ведь такой способ самозащиты и не вполне возможен, и не хорош, а вот вам способ и самый хороший, и самый легкий: не закрывать рта другим, а самим стараться быть как можно лучше.

— Согласен, — сказал Сократ, — в вопросе о воспитании: вопрос этот, как все знают, меня интересует. Однако относительно здоровья люди больше слушаются врачей, чем родителей; в Народном собрании, как известно, все афиняне слушаются больше разумных ораторов, чем родственников. Да ведь и при выборах в стратеги не отдаете ли вы предпочтение пред отцами и братьями и, клянусь Зевсом, даже пред самими собой тем, кого считаете главными знатоками в военном деле?

— Да, — заметил Мелет, — потому что это полезно и является обычаем.

— В таком случае, — продолжал Сократ, — не кажется ли тебе странным еще вот что: во всех действиях лучшие знатоки пользуются не только равенством, но и предпочтением, и вот за то, что меня считают некоторые знающим в таком полезном для людей искусстве, как воспитание, ты желаешь меня казнить?

Сократ выше всего ставил оправдаться от обвинения в нечестии по отношению к богам и в несправедливости по отношению к людям, а молить об освобождении от казни он не находил нужным, а, напротив, полагал, что ему уже пора умереть.

Заметив, что его спутники плачут, он сказал: — Что это? Вы только теперь плачете? Разве не знаете, что с самого рождения я осужден природой на смерть? Да, если бы мне приходилось погибать безвременно, когда течет счастье, то, несомненно, надо бы было горевать мне и расположенным ко мне людям; если же я кончаю жизнь в ту пору, когда ожидаются в будущем разные невзгоды, то я думаю, что всем вам надо радоваться при виде моего счастья.

КСЕНОФОНТ. ВОСПОМИНАНИЯ О СОКРАТЕ

Однажды, сделавшись членом Совета и принеся присягу, которую приносят члены Совета, в том, что они будут при исполнении этой должности руководиться законами, он попал в главы Народного собрания. Когда народу захотелось осудить на смертную казнь стратегов Фрасилла и Эрасинида с их коллегами, всех одним голосованием, вопреки закону, Сократ отказался поставить это предложение на голосование, несмотря на раздражение народа против него, несмотря на угрозы многих влиятельных лиц: соблюдение присяги он поставил выше, чем угождение народу вопреки справедливости и чем охрану себя от угроз.

Да, его вера в промысел богов о людях была не такова, как вера простых людей, которые думают, что боги одно знают, другого не знают; Сократ был убежден, что боги все знают — как слова и дела, так и тайные намерения, что они везде присутствуют и дают указания людям обо всех делах человеческих. Ввиду этого я удивляюсь, как же афиняне поверили, что Сократ неразумно мыслит о богах — Сократ, который никогда не сказал и не сделал ничего нечестивого, а, наоборот, говорил и поступал так, что всякий, кто так говорит и поступает, был бы и считался бы благочестивейшим человеком.

Удивительным кажется мне также и то, что некоторые поверили, будто Сократ развращает молодежь — Сократ, который, кроме упомянутых качеств, прежде всего, более, чем кто-либо иной обладал воздержанием в любовных наслаждениях и в употреблении пищи, затем способностью переносить холод, жар и всякого рода труды и к тому же такой привычкой к умеренности в потребностях, что, при совершенно ничтожных средствах, очень легко имел все в достаточном для него количестве. Так, если он сам был таким, то как мог сделать других безбожниками, нарушителями законов, чревоугодниками, сластолюбцами, неспособными к труду неженками?

А между тем он никогда не брался быть учителем добродетели; но, так как все видели, что он таков, то это давало надежду людям, находившимся в общении с ним, что они, подражая ему, станут такими же.

Я, напротив, думаю, что люди образованные, чувствующие в себе способность давать в будущем полезные советы согражданам, меньше, чем кто-либо другой, бывают склонны к насильственным действиям: они знают, что насилие сопряжено с враждой и опасностями, а путем убеждения можно достигнуть тех же самых результатов без опасности, пользуясь любовью; кого заставляют силой, тот ненавидит, как будто у него что-то отняли, а на кого воздействуют убеждением, тот любит, как будто ему сделали одолжение.

– Скажи мне, Перикл, — начал Алкивиад, — мог ли бы ты объяснить мне, что такое закон?

– Законы — это все то, что большинство примет и напишет с указанием, что следует делать и чего не следует.

– А если не большинство, но, как бывает в олигархиях, немногие соберутся и напишут, что следует делать, — это что?

– Все, — отвечал Перикл, — что напишет властвующий, обсудив, что следует делать, называется законом.

– Так если и тиран, властвующий в государстве, напишет гражданам, что следует делать, и это закон?

– Да, — отвечал Перикл, — все, что пишет тиран, пока власть в его руках, это есть закон.

– А насилие и беззаконие, — спросил Алкивиад, — что такое, Перикл? Не то ли, когда сильный заставляет слабого не убеждением, а силой делать, что ему вздумается?

– Мне кажется, да — сказал Перикл.

– Значит, и все, что тиран пишет, не убеждением, а силой заставляя граждан делать, есть беззаконие?

– Мне кажется, да, — отвечал Перикл. — Я беру назад свои слова, что все, что пишет тиран, не убедивший граждан, есть закон.

– А все то, что пишет меньшинство, не убедив большинство, но пользуясь своей властью, должны ли мы это называть насилием или не должны?

– Мне кажется, — отвечал Перикл, — все, что кто-нибудь заставляет кого-нибудь делать, не убедивши, — все равно, пишет он это, или нет, будет скорее насилие, чем закон.

– Значит, и то, что пишет все большинство, пользуясь своей властью над людьми состоятельными, а не убедив их, будет, скорее, насилие, чем закон?

Сократ так воздействовал на своих друзей, что они удалялись от всяких нечестивых, несправедливых и предосудительных поступков, не только когда их видели люди, но и когда они были одни, потому что были убеждены, что ни один их поступок не может остаться скрытым от богов.

АПОЛОГИЯ СОКРАТА РИТОРА ЛИБАНИЯ

Не касался он, с людьми беседуя, природы небесной и солнечной, путь Луны вычислять не собирался и причин молнии и грома не искал, так как полагал знание сих предметов бесполезным для жизни человека; но время свое и все силы души посвящал размышлениям об истине, и о том, кто подлинно мудр и храбр, и в чем благо семьи и отечества заключается; вот о каких вопросах он с любым поговорить был рад, учителем себя не называя и платы за слова свои не требуя, что сделал бы непременно странствующий софист [2].

Что же почтенного Анита разгневало, отчего он ныне Сократа обвиняет? Сократ, о науке жизни добродетельной беседы с афинянами ведя, Анита, бывало, упоминал. Тот от дела доходного отказаться не намерен был, однако, сердило его, что Сократ называет его торговцем кожевенным, будто было в названии нечто обидное. Не верьте, что Анит в заботе о вас суд сей затеял, или с целью единственной детей ваших от развратительства спасти. Ибо не будь Сократ другом истины, согласись он тщеславию Анитову польстить и лишь о богатстве мужа сего, от отца к нему перешедшем, в разговоре с людьми касаться, то не стал бы Анит обвинителем, и о Сократе-безбожнике, юношей губящем, вы б не услышали. Ибо движим Анит не тревогою за вас, а обидой за себя; не за отечества благополучие радеет, а за гордость свою уязвленную; не согласен он тем называться, кто и в самом деле есть; уже подав жалобу, пытался обвинитель с Сократом сговориться: пусть бы тот впредь, с горожанами беседуя, не называл Анита кожевником, и тотчас от обвинения он откажется.

Говорили мне, и немало меня слышанное порадовало, будто еще при жеребьевке кто-то из судей вероятных удивлялся, отчего ж обвинитель так долго медлил и наблюдал хладнокровно, как Сократ злое дело творит; и закралось в души многих сомнение: не свидетельствует ли сие промедление, что из видов личных Анит на жалобу решился, а не от гнева праведного.

Итак, либо Сократ ничем пред законами афинскими себя не запятнал, и потому молчал доныне обвинитель, что оснований для жалобы не было; или оба пред лицом отечества преступники: Анит-укрыватель Сократа-нечестивца ничуть не менее. А может, вот какой, афиняне, ответ годится: не попустительствовал Анит наглой дерзости, а просто мужа, которого видите вы пред собою, ныне оклеветал.

Дважды за те годы, что Сократ был в числе сограждан наших, перемены пришлось претерпеть своду законов: после несчастья сицилийского, и после поражения у Эгоспотам. Есть ли свидетельства, что Сократ примкнул к олигархии, был ли муж сей в числе Четырехсот, либо Тридцати? Сторонником Писандра? С Фераменом рядом стоял ли пред судьями? С Фринихом был ли единодушен? Но может, публично от соучастия в их устремлениях обвиняемый отказался, а втайне заодно с ними был и на благо тех же целей трудился? Не было этого, судьи.

ДИОГЕН ЛАЭРЦИЙ. СОКРАТ

ПЛУТАРХ О ДЕМОНЕ СОКРАТА

Всю жизнь он провел в бедности, тогда как мог бы воспользоваться тем, что ему с радостью готовы были предоставить его друзья; он не поступился философией, пренебрегая всеми препятствиями; наконец, когда товарищи подготовили ему обеспеченный побег из тюрьмы, он не склонился на все их настояния, чтобы уйти от верной смерти, а встретил ее с непоколебимой твердостью решения.

[1] Александр Кургатников

Источники:
http://vikent.ru/enc/1783/