Чаще всего поводом обращения гражданина к прокурору является нарушение законности как со стороны представителей органов власти и государственного управления, так и администрации предприятий, учреждений, организаций. Причем если в суд гражданин обращается за защитой собственных прав, то в прокуратуре он может заявить об ущемлении прав других лиц, интересов государства, а также о совершенном преступлении опять же вне зависимости от того, против кого оно было направлено.
Так, например, в связи с обращениями граждан по заданию Генеральной прокуратуры Российской Федерации в целом ряде регионов страны прокурорами на местах были проведены проверки соблюдения органами милиции законодательства о розыске без вести пропавших стариков и инвалидов. Проверки выявили немало недостатков в этой работе. Выявлены многочисленные случаи, когда пропавшие люди оказались жертвами незаконных действий преступных групп, которые «вычисляли» одиноких владельцев квартир, а затем убивали их, в лучшем случае выставляли за дверь. По всем таким фактам именно прокуратура возбуждала уголовные дела, привлекала преступников к уголовной ответственности, принимала всевозможные меры к восстановлению нарушений закона.
Поводы обращений к прокурору могут быть весьма разнообразными. Это, к примеру, непредоставление спецодежды или дополнительного питания рабочим, занятым на работах с вредными условиями труда, несвоевременная выдача заработной платы, всевозможные не основанные на законах ограничения, воспрепятствование воинского начальника увольнению солдат из расположения части в выходные дни или необоснованный перевод военнослужащего на казарменное положение с запретом выхода за пределы военного городка и др. Всего многообразия конфликтов с законом в одном обзоре не раскрыть, да в этом, собственно, и нет особой необходимости. Важно всегда помнить одно: если вы столкнулись с беззаконием, то ваше право, а нередко и обязанность (когда речь идет о преступлении) — обратиться к прокурору, поставить его в известность о случившемся.
Безусловным основанием обращения к прокурору является отказ милиции зарегистрировать заявление гражданина о совершенных в отношении его противоправных действиях, о преступлениях. Это грубейшее нарушение законности — способ сокрытия преступлений, уклонения от их расследования.
В свою очередь, на прокурора законом возложена обязанность рассмотреть поступившее обращение, проверить его обоснованность и при установлении фактов нарушения закона принять меры к их устранению, к восстановлению нарушенных прав. Здесь просматривается определенное сходство с защитой прав в суде. Действительно, одни и те же нарушения могут устраняться в судебном порядке и в порядке прокурорского надзора. Однако существуют и заметные различия.
Взять хотя бы такую ситуацию. Какой-то руководящий чиновник строит себе дачу за государственный счет или использует служебное положение в личных целях. Пресечь подобное путем обращения в суд проблематично. Во всяком случае, судебного иска против себя стяжатель заявлять не станет, да и из его окружения под категорию гражданского истца никто не подпадает, ибо потерпевшей стороной не является. Стало быть, единственная управа на нарушителя — обратиться к прокурору. Получив подобный сигнал, прокурор обязан организовать проверку, назначить ревизию, определить ущерб, принять меры к его возмещению за счет нарушителя и рассмотреть вопрос о привлечении его к дисциплинарной либо уголовной ответственности.
Каких-либо ограничений в плане обращения к прокурору закон не содержит. Единственным условием такого шага является факт нарушения закона. Однако надо иметь в виду следующее. Суд, разбираясь с иском гражданина, принимает решение по существу: констатируя обращение обоснованным, он признает акт ответчика незаконным, отменяет его (приказ, распоряжение, решение, действия), возлагая на виновную сторону обязанность восстановления нарушенных прав, возмещения нанесенного ущерба. При несостоятельности притязаний истца отказывает ему.
Что же касается прокурора, то он не может отменить обжалуемый или оспариваемый акт и вправе лишь отреагировать на допущенное нарушение посредством принесения протеста, представления. Руководители и должностные лица, получив от прокурора такой документ, обязаны рассмотреть его в установленные законом сроки и принять решение об устранении допущенного нарушения. Но они могут и не согласиться с позицией прокурора, оставив в силе свое прежнее решение. Хотя случаи отклонения прокурорских протестов и представлений весьма редки, исключить подобного оборота дела нельзя. Разумеется, когда прокурор убежден в правоте своей позиции, он обязан добиться устранения нарушений закона и вправе в порядке защиты нарушенных прав заявителя сам обратиться за их защитой с иском в суд. Но при таком развитии событий для восстановления законности может уйти не мало времени. Поэтому, когда в обращении заявителя к прокурору содержатся данные о нарушениях закона, подлежащих разрешению в судебном порядке, гражданину дается разъяснение о целесообразности перенесения возникшего спора в судебные органы. Хотя и в таких случаях прокурорское вмешательство не исключается.
Какой-либо строго установленной формы обращения к прокурору закон не устанавливает. Заявление или жалоба составляется в произвольной форме с описанием существа допущенного нарушения (можно без ссылок на конкретные нормы закона — с этим юрист разберется сам), с указанием сведений о нарушителе либо организации, где оно допущено. Заявителю целесообразно указать сведения о самом себе фамилию, адрес, телефон, дабы при необходимости прокурор мог получить у этого гражданина необходимую дополнительную информацию, сообщить ему о результатах рассмотрения обращения. Заявление пишется на имя прокурора того района, в котором находится предприятие, учреждение, организация или проживает лицо, допустившее нарушение закона. Оно может быть направлено прокурору по почте, а также вручено ему на личном приеме, передано непосредственно в канцелярию прокуратуры и в обязательном порядке должно быть зарегистрировано.
Библиотека журнала «Социальная защита»
Лев Ройтман:
Здравствуйте, товарищи. Здравствуйте, товарищи радиослушатели. Если вас это обращение удивило, я спешу объяснить, поскольку Радио Свобода так никогда к своим слушателям не обращалось. Я получил письмо из Москвы, оно начинается следующим образом: «Товарищу Ройтману. Уважаемый Лев Израилевич, надеюсь Вас не очень шокернуло обращение «товарищ». Не очень? Вот и слава Богу!» Автор письма — ветеран войны, почетный член Академии космонавтики Борис Анатольевич Покровский. Он пишет: «Сейчас на обращение «товарищ» наступает «господин», между тем среди военнослужащих бытует советское обращение «товарищ». Оно узаконено действующими воинскими уставами, принято в других силовых ведомствах». Борис Покровский — сторонник обращения «товарищ», предлагает проблему обсудить. С удовольствием, Борис Анатольевич, обсудим. Участвуют: писатель Георгий Владимов; политолог Игорь Чубайс; наш комментатор Анатолий Стреляный.
Господин или товарищ — вопрос, очевидно, не такой простой, здесь и привычка, и корпоративная, в армии, например, смысловая нагрузка — «товарищ», здесь и политическая идеология, здесь, наверное, и элемент достоинства, индивидуального достоинства личности, «господин» в противовес объединительному в чем-то «товарищу». Это и обсудим.
Георгий Владимов:
Борис Анатольевич утверждает, что слово «товарищ», пришедшее к нам из древней или полудревней Руси, в советском обиходе имело все права гражданства и было очень популярно во всех слоях общества. К сожалению, это не так, не ниспровергатели, а именно советская власть провела четкую градацию между «товарищами» и «нетоварищами». Мне вспомнился такой фельетон, в котором прозвучала фраза из речи: «Все мы, товарищи, друг другу товарищи, но среди нас, товарищи, есть такие товарищи, которые нам, товарищи, не товарищи». Такое обращение не применялось к представителям подавляемых классов: ну, скажем, к дворянам, служителям церкви, тем, кого называли кулаками и подкулачниками, ну и, наконец, к многочисленным обитателям тюрем и лагерей. Там было принято обращение, наверно пришедшее из времен Французской революции — «гражданин». Обычно заключенный или осужденный должен был обращаться к начальству «гражданин начальник», так же он обращался и к «гражданину прокурору». Но те не всегда отвечали ему взаимностью, только если были в хорошем расположении духа. Так что градация между «товарищами» и «нетоварищами» была проведена довольно четко. Интересно, что даже в суде, когда вина человека в уголовном процессе еще не доказана, он уже как бы не товарищ, он должен с самого начала судебного заседания обращаться к суду «граждане судьи», а те тоже не всегда соблюдали этот этикет и обращались к нему попросту: «подсудимый Покровский, встаньте» или «подсудимый Стреляный, ответьте на вопрос». Слово «господин» было официальным обращением, которое применялось ко всем сословиям. Кстати сказать, Покровский Борис Анатольевич говорит, что была такая должность «товарищ прокурора» или «товарищ министра», но, кстати, это не было обращением, обращение звучало довольно вычурно: «господин товарищ прокурора» или «господин товарищ министра». Так что речь идет в данном случае не об обращении. Правильно сказал Лев Ройтман, что в слове «господин» подчеркивается достоинство человека. Вот интересно, что, скажем, в американских газетах можно прочесть такое сообщение: «Господин Джонсон казнен на электрическом стуле или получил пожизненное заключение». Вероятно, этот господин Джонсон, мистер Джонсон, наверное, бандит или убийца, на нем пробы сдавить негде и тем не менее все-таки за ним признается какое-то человеческое достоинство. Он хоть и заблудший сын этого общества, но все-таки сын, он остается сыном человеческим и отчеркивается все-таки какое-то уважение к нему.
Анатолий Стреляный:
Я тоже хотел бы с этого начать, многие, как только представился этот великий исторический случай 91-го года, в России отказались от слова «товарищ» не случайно, они встретили этот случай как долгожданный. Потому что еще в первые годы советской власти были не все товарищи, это очень важно и господин Покровский, как и многие другие не случайно это все забыл. Были граждане — обычные люди, и были, как сейчас сказали бы, «новые русские» на тот манер, и эти «новые русские» — хозяева жизни той, назывались «товарищи». Для многих граждан это слово с самого начала, с первых дней было бранное, гадкое. Оно означало: хамы, грабители, палачи, бандиты, но не просто бандиты, а бандиты у власти, раклы, как говорила моя мать, и как до сих пор говорят у нас в селе. Очень важное особое значение — трепачи, лжецы; очень важное значение, особенно, например, в той местности серьезных мужиков, где я вырастал — голодранцы, бездельники; очень интересный оттенок — дурачки — «верую, что Бога нет, верую, что коммунизм это хорошо», это романтики, утописты. Вот сколько значений и важных оттенков было с самого начала, с 17-го года. И вот этих «товарищей», все эти разновидности «товарищей» с самого начала насквозь видели, это, по-моему, важно подчеркнуть, простые труженики, работяги, но не просто работяги, а особого качества человеческий материал — люди с повышенным чувством личного достоинства и люди природной трезвости, природного здравого, очень сильного ума. Н вот эти люди, их потомки, не могли не отказаться от этого слова сразу, как только представился этот великий исторический случай 91-го года.
Лев Ройтман:
Спасибо, Анатолий Иванович. Но действительно, прав Анатолий Борисович Покровский, который нам пишет, что в российской армии слово «товарищ» сохраняется в соответствии с воинскими уставами, он пишет, более того, что безо всяких уставов в силовых ведомствах используют при обращении друг к другу слово «товарищ». Но я должен сказать, что это, кстати, российская особенность и вот почему: в Польше, например, слово «товарищ» оно не присутствовало даже в коммунистический период в воинских уставах, существовало обращение «обывателю» — «гражданин» и сейчас оно совершенно спокойно заменено обращением «пан». В Чехии, откуда мы ведем эту передачу, обращение воинское уставное было «соудруг», а сейчас это «пан», в Румынии, кстати, тоже было обращение в армии по уставу «товарищ», а сейчас это «домнуль» — «господин». И все они спокойно от этого «товарища» отказались.
Игорь Чубайс:
Я, пожалуй, отчасти соглашусь с предыдущими участниками дискуссии, отчасти поспорю. Надо учитывать, что есть как бы объективный смысл того или иного термина, а есть ассоциативный ряд, который возникает вокруг того или иного понятия. Я думаю, что само по себе слово «товарищ» оно совершенно замечательное: если мы друзья, если мы вместе, если мы близки друг другу, если мы товарищи — это очень здорово. Но проблема у нас возникает не потому что это слово плохое, а потому, что это слово вызывает совершенно определенные ассоциации — ассоциации с тоталитарным режимом, с тоталитарной властью. И поэтому прежняя власть лишила нас фактически слова «товарищ», но а сегодня слово «господин» тоже не привилось, тоже не прижилось, потому что не та политическая система, не то политическое устройство. Если мы дальше не будем самоидентифицироваться и дальше не будем правильно понимать, кто мы, мы вообще лишимся языка, лишимся понятий и лишимся слов.
Лев Ройтман:
Как вы, Игорь Борисович, оцениваете позицию Бориса Анатольевича Покровского: он сторонник слова «товарищ» в том же широком употреблении, в каком это слово было при советской власти до 91-го года.
Игорь Чубайс:
Я думаю, что у вашего респондента все-таки будет не много сторонников, хотя во всем надо разбираться. У меня возникает ассоциация с другими словами, допустим, в западной социологии разработано такое понятие как «идеология», но в Советском Союзе была не просто идеология, а коммунистическая идеология, не либеральная идеология, не компьютерная идеология, а коммунистическая — это совершенно особое явление. И поэтому само слово»идеология» вызывает отторжение. То же самое можно сказать о ряде других терминов, скажем, понятие «коммунистическая идея», вообще-то коммунизм — это рай на земле, это отсутствие эксплуатации, это социальная справедливость, это отмирание государства, но когда у нас говорят о коммунистической идее, то думают о том, что было, о 60-ти миллионах уничтоженных согражданах, поэтому ассоциации совершенно другие. И то же самое можно сказать и о слове «товарищ», я повторяю, что само по себе это слово оно прекрасно, оно замечательно, но оно функционировало в такой системе отношений, от которой хочется вообще отказаться, которая порождает отчуждение и поэтому снова вызывать этот ассоциативный ряд, я думаю, еще долго будет невозможно, ненужно.
Лев Ройтман:
Спасибо, Игорь Борисович. Ну и, перевернув медаль, можно сказать, что слово «товарищ» приемлемо, дорого для тех, кто ту систему поддерживал, кто в той системе нормально функционировал. Я упомянул Италию, кстати, в Германии «партайгеноссы» — это обращение, которым пользовались члены нацистской партии друг к другу, это тоже идеология. И вот в Италии, любопытно, фашисты обращались друг к другу «камерато» — «товарищ», одно из значений «товарищ», а коммунисты в одно и тоже время с фашистами обращались друг к другу «кампаньо» — тоже товарищ, и в одном, и в другом случае это были идеологически нагруженные обращения.
Георгий Владимов:
Я думаю, что смысл нашей дискуссии заключается в том, чтобы ничего не запрещать. Где-то хорошо слово товарищ, ну скажем, в каких-то корпоративных отношениях: товарищи по партии, товарищи по службе, по работе, кстати, поскольку армия тоже является корпорация, там, конечно, уместно говорить товарищ сержант, товарищ лейтенант. Я думаю, что даже и Ваше благородие было бы уместным, если бы оно было взаимным. Если бы, скажем, не только солдат к офицеру, но и офицеры к солдату так же бы обращались в каких-то таких случаях не строевых. А почему, собственно, нет, что солдат лишен этого благородства? Но, а в отношениях официальных, скажем, если человек обращается к чиновнику низкого или высокого ранга, я думаю, что все-таки слово «товарищ» обладает слишком большой температурой, оно все-таки теплое, иногда горячее слово, здесь бы хотелось с некоторой официальной прохладцей, с оттенком неизменного уважения. Вот предлагал когда-то Владимир Солоухин ввести слово «сударь, сударыня, судари». Оно где-то тождественно слову «господин», но не совсем, оно уместно, скажем, в устной речи, в частных каких-то письмах, кстати, оно, слово «сударь», никогда не применялось с фамилией, нельзя сказать «сударь Покровский», оно где-то в тексте. Слово «господин», в общем, ничего плохого в нем нет, и все мы не только товарищи, но и господа, во всяком случае желаем быть господами нашей жизни. Я думаю, что здесь оттенки могут быть самые разнообразные и обращения тоже самые разнообразные.
Анатолий Стреляный:
Новое время внесло ясность, расставило людей по их природным местам больше, чем до этого. И я, между прочим, рад за товарищей, для самих товарищей, для придурков, выражаясь по-лагерному, то есть, которые хотят ничего не делать, а распределять и для дурачков, романтиков, утопистов это слово засияло заново и это хорошо, я радуюсь за них совершенно искренне, они получили возможность выделить себя из той массы, которая менее зрела, чем они. И свобода распределила опять людей по лагерям и вспыхнула вот эта, затихшая было вражда, а это именно вражда, потому что эти две партии «товарищей» и «господ», «господ» и «граждан», это одна и партия, господ-мужиков, господа казаки говорилось. Господа, это товарищи врут сами себе, когда говорят, что господа это баре, нет господа-мужики, господа-какзаки, прежде всего, господа-простые люди, вот эти две партии «товарищей» и «господ» они не побратаются или никогда или очень долго в России, потому что одни хотят трудиться и наживать, а другие отнимать и делить. И хорошо, что произошло вот это разграничение, что оба эти лагеря, обе эти партии могут себя сейчас безбоязненно выражать, надо только молить Бога о том, чтобы они опять не схватились.
Лев Ройтман:
Спасибо, Анатолий Иванович. Товарищ Чубайс или господин Чубайс, Игорь Борисович, как вам уютнее, с каким обращением к вам?
Игорь Чубайс:
И не товарищ, и даже не политолог, а философ, но мне, наверное, ближе было бы понятие гражданин. Я думаю, что по-разному можно к людям обращаться, но в ситуации, когда существует глубокий кризис в России, когда государство находится в очень тяжелом состоянии, задача каждого из нас — осознать вину, может быть, задача это немножко слово старое, но выйти из этого кризиса, если можно будет, если мы осознаем свои какие-то гражданские обязанности, свой гражданский долг. Может быть, из разных терминов сегодня наиболее приоритетное, наиболее значимое это обращение «гражданин».
Георгий Владимов:
Ну что же, мы приходи все-таки к тому выводу, что пока что ни к какому не пришли. Потому что в той или иной мере каждое из этих слов — и товарищ, и господин, и, может быть, и сударь, и Ваше благородие, и Ваше превосходительство так или иначе были дискредитированы. И сейчас общество находится в таком, я бы сказал, полупещерном состоянии в области обращения друг к другу, что попросту говорят: мужчина, вы за кем занимали? Или: женщина, сдачу забыли. Это уже предел, дальше можно просто говорить — эй, ты! Поэтому, я думаю, что все-таки надо различить эти слова, четко их поставить в тот или иной ряд отношений, зафиксировать там и тем самым как бы реабилитировать, в своем случае каждое из этих слов будет уместным и правильным.
Лев Ройтман:
Спасибо, Георгий Николаевич. Я хочу заметить, что мы действительно не пришли ни к какому выводу и не собирались, очевидно, ни к какому выводу приходить, а просто обсудить эту проблему, которая действительно реальна ведь. Но мне думается, заканчивая эту передачу, выскажу и свое мнение, что действительно это вопрос личного выбора и личной склонности: как принимать обращение и как к кому обращаться. Но самое главное — это, обращаясь к другому, его обращением не оскорблять. Есть наверняка такие люди которых обращение «господин» оскорбляет, есть наверняка такие люди, которым оскорбительно обращение «товарищ», так вот не навязывать, поскольку в демократической среде, в демократическом климате можно обращаться по-разному, никто ничего не запрещает, кроме того, что необходимо учитывать личные склонности того, к кому ты адресуешься. Я надеюсь, эту передачу слушал автор письма, пришедшего на радиостанцию, пришедшего мне, Борис Анатольевич Покровский.
Мастерок.жж.рф
Очередное дурацкое предложение от очередного депутата, которому нечем заняться. Или есть те, кто считает, что это историческая справедливость?
депутат Законодательного собрания Ленинградской области Владимир Петров
Какие формы обращения существуют?
В деловой корреспонденции принято обращаться к адресату по имени и отчеству.
При обращении к массовому адресату:
Уважаемые господа! Господа!
Уважаемые коллеги! (к людям одной профессии)
Многоуважаемые ветераны!
Согласно Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации (ст. 158 ч. 2), участники судебного процесса обращаются к судьям со словами Уважаемый суд!, и свои показания и объяснения они дают стоя. Отступление от этого правила может быть допущено с разрешения председательствующего.
В армии осталось официальное обращение товарищ.
При обращении возможна постановка как восклицательного знака, так и запятой, но рекомендуется единообразие. В случае если стоит запятая, текст письма начинается со строчной буквы. Если стоит восклицательный знак — пишем первое предложение с прописной.
Нужно ли называть собеседника по имени и отчеству?
К русским и в русскоязычной среде принято обращаться и называть их по имени и отчеству, обращение только по имени считается недостаточно вежливым. Правильно Владимир Владимирович Путин, но не Владимир Путин. При обращении к иностранцу (или находясь в иноязычной культурной среде) называть отчество не нужно.
Как раньше было принято обращаться к собеседнику?
Воинский этикет. Система обращений соответствовала системе воинских званий. Полным генералам положено говорить Ваше Высокопревосходительство, генерал-лейтенантам и генерал-майорам — Ваше Превосходительство. Начальников и старших из штаб- и обер-офицеров офицеры, подпрапорщики и кандидаты на классную должность называют по чину, прибавляя слово господин, например господин капитан, господин полковник, прочие нижние чины титулуют штаб-офицеров и капитанов — Ваше Высокоблагородие, остальных обер-офицеров — Ваше благородие (имеющих графский или княжеский титул — Ваше Сиятельство).
Департаментский этикет использовал в значительной мере ту же систему обращений, что и воинский.
Формы титулования в царской России:
Слово государь в России в старину употребляли безразлично, вместо господин, барин, помещик, вельможа. В XIX веке к царю обращались Всемилостивейший Государь, к великим князьям — Милостивейший Государь, ко всем частным лицам — милостивый государь (при обращении к высшему), милостивый государь мой (к равному), государь мой (к низшему). Слова сударь (также с ударением на второй слог), сударик (дружественное) употреблялись преимущественно в устной речи.
Обращение товарищ употреблялось в советском обществе. Слово товарищ при фамилии до революции указвало на членство в революционной политической партии, в том числе коммунистов.
1. Когда в 1918 году всюду стали говорить друг другу вместо господин, госпожа (на юге — мадам) товарищ, это производило такое впечатление:
А. Амикошонство. Человек, обращавшийся к незнакомому товарищ, казался набивающимся в друзья, в собутыльники. Часто отвечали: Гусь свинье не товарищ! И это было не классовое, а исходило как бы из чувства самосохранения. Профессор, говоривший студентам товарищи, казался ищущим популярности и даже карьеристом, ибо ректора университета избирали студенты. Поэтому серьезные ученые (Жирмунский даже демонстративно) продолжали обращаться к студентам коллеги (Жирмунский плохо произносил л).
Б. Поражало в этом обращении и то, что женщины и мужчины не различались. К женщинам тоже обращались товарищ (теперь этого нет, и все женщины стали девушками, вернее, остались без способа обращения).
2. Постепенно, к концу 20-х годов к обращению товарищ привыкли, и это стало даже приятно, — все люди были если не товарищами в подлинном смысле этого слова, то во всяком случае равными. Со словом товарищ можно было обратиться и к школьнику, и к старухе. Но вот начались сталинские чистки , и вот в какую-то неделю не помню какого года жители стали внезапно замечать, что милиционеры, кондукторы, почтовые служащие прекратили говорить слово товарищ и стали обращаться гражданин и гражданка. А эти слова носили отпечаток отчужденности, крайней официальности (сейчас это исчезло и появилось даже слово гражданочка). И это обращение, по существу новое (хотя редко бывало и раньше, когда злились друг на друга или задерживали нарушителя закона), стало заполнять улицы, официальную жизнь, создало атмосферу. Каждый человек оказался подозрительным, под подозрением; над всеми нависла угроза возможного ареста; в словах гражданин и гражданка мерещилась тюрьма.
Приказ прекратить употребление слова товарищ был, видимо, секретным, но его все сразу ощутили.
Источники:
http://www.svoboda.org/a/24202745.html
http://masterok.livejournal.com/5175811.html